Антропометрия
Физиогномика пыталась прочитать характер по чертам лица, но ее методы оставались субъективными — один исследователь видел в покатом лбу признак преступности, другой — просто вариант нормы. В конце XIX века возникла потребность в точной, измеримой, воспроизводимой системе идентификации. Нужен был способ не интерпретировать лицо, а зафиксировать его так, чтобы любой полицейский в любой стране мог опознать человека по карточке. Антропометрия стала ответом на этот запрос.
Если физиогномика искала смысл в чертах лица, то антропометрия превращала тело в набор цифр. Лицо переставало быть объектом толкования и становилось объектом измерения. Преступник превращался в документ[1].
Алан Постон, «Статические физические характеристики головы взрослого человека», 2000 г.
Альфонс Бертильон.
Работа Альфонса Бертильона (1853–1914 гг.) заключалась в переписывании карточек арестованных — монотонный труд, который выявил главную проблему полицейского учета: не было способа надежно опознать человека, который назвался чужим именем[2]. Картотека росла, но в ней терялись повторные преступники, выдававшие себя за новичков.
Фото: «Альфонс Бертильон, французский полицейский», приблизительно 1880 г.
Бертильон предложил революционную идею: измерять тело. Он разработал систему из одиннадцати параметров, где каждое измерение записывалось в карточку рядом с фотографией[19]. Бертильон утверждал, что вероятность совпадения всех одиннадцати параметров у двух разных людей ничтожно мала — примерно один к четырем миллионам.
Фото: Альфонс Бертильон, «Бертильонаж», 1890 г.
Альфонс Бертильон, «Синоптическая таблица физиономических черт: для изучения „словесного портрета“, 1903 г.
Альфонс Бертильон, «Измерение предплечья», 1893 г. | Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Визуально система Бертильона выглядела как научная лаборатория, перенесенная в полицейский участок. Арестованного ставили к стене с измерительной шкалой, усаживали на специальный стул, измеряли циркулями голову, линейками — пальцы, фотографировали строго в анфас и профиль[2]. Каждое действие было стандартизировано: расстояние от камеры, угол освещения, поза модели. Тело превращалось в объект протокола.
Визуальная сила системы Бертильона заключалась в ее массовости. Карточки сортировались по параметрам, что позволяло быстро находить совпадения.
Альфонс Бертильон, «Измерение среднего пальца левой руки», 1893 г. | Неизвестный автор, «Антропометрические измерения Бертильона», XIX век.
Альфонс Бертильон, «Измерения», XIX век.
Департамент полиции Кливленда, «Система Бертильона в Кливленде», 1898 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Антропометрическая карта.
Ключевым визуальным артефактом антропометрии стала карточка — документ, где соединялись фотография и цифры. Стандартная карточка Бертильона включала два фотопортрета (анфас и профиль), таблицу с одиннадцатью измерениями, описание особых примет (шрамы, татуировки, родинки) и личные данные (имя, возраст, профессия, адрес, преступление)[2].
Визуально карточка выглядела как научный паспорт. Два портрета занимали верхнюю часть — слева профиль, справа анфас. Лицо на фотографиях всегда нейтрально, без эмоций, и мимики.
Альфонс Бертильон, «Образец портрета», 1891 г.
Альфонс Бертильон, «Полицейская фотография и карточка учёта Фрэнсиса Гальтона», 1893 г.
Альфонс Бертильон, «Удостоверение личности убийцы, Анри Леона Шеффера, составленное при его аресте», 1902 г. | Департамент полиции Кливленда, «Карточка Бертильона на имя Эдварда Рутевена, 1900 г.
Альфонс Бертильон, «Карточка Бертильона на Чарльза Хайнса», 1923 г.
Эволюция фотографии под арестом.
До Бертильона полицейская фотография была хаотичной. Преступников фотографировали в разных позах: кто-то сидел, кто-то стоял, кто-то смотрел в сторону. Освещение, фон, масштаб — все варьировалось. Такие фотографии невозможно было сравнивать.
Визуальный эффект стандартизации был поразителен. Тысячи лиц, снятых по одному протоколу, начинали выглядеть как элементы одной системы. На развороте полицейского альбома — десять, двадцать, тридцать лиц, каждое в двух ракурсах, каждое с номером. Индивидуальность сохраняется (каждое лицо уникально), но визуально она подавляется форматом. Лица становятся образцами в каталоге.
«Полицейский фотоальбом викторианской эпохи с фотографиями преступников», XIX век.
Томас Бирнс, «Первые фотографии полиции Нью-Йорка в XIX веке», XIX век.
Томас Бирнс, «Первые фотографии полиции Нью-Йорка в XIX веке», XIX век.
«Фотографии подозреваемых в совершении преступлений, сделанные в Норвегии в 1850-х годах»
Рукописные пометки на карточках добавляли человеческий элемент в механическую систему. Почерк полицейского, зачеркнутые цифры, исправления, примечания на полях — все это делало карточку не просто документом, а артефактом.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Альфонс Бертильон, «Альбом парижских мест преступлений», 1901 г.
Уильям Джеймс Гершель.
Пока Бертильон разрабатывал антропометрию в Париже, британский колониальный администратор Уильям Гершель (1833–1917 гг.) экспериментировал с отпечатками пальцев в Индии[8]. С 1858 года он использовал отпечатки как подпись на контрактах с местными жителями — не для идентификации преступников, а для предотвращения мошенничества[8]. Гершель заметил, что папиллярные линии на пальцах уникальны и не меняются с возрастом[8].
Фото: Портрет работы Лемюэля Эббота, «Уильям Джеймс Гершель», 1785 г.
Визуально отпечаток пальца выглядел совершенно иначе, чем фотография. Гершель начал собирать отпечатки, сравнивать их и классифицировать[8]. Он разработал систему снятия отпечатков — палец прижимается к чернильной подушке, затем к бумаге. Простая процедура, но визуально она создавала новый тип идентификационного образа.
К концу XIX века отпечатки пальцев начали конкурировать с антропометрией. Британский полицейский Эдвард Генри разработал систему классификации отпечатков, которая позволяла быстро находить совпадения в картотеке[7]. Визуально карточки с отпечатками выглядели иначе, чем карточки Бертильона: вместо фотографий лица — десять черных квадратов с узорами пальцев, вместо измерений тела — код из букв и цифр (классификация типа узора).
Визуальное противостояние двух систем стало очевидным в начале XX века.
Фото: Альфонс Бертильон, «Карточка Бертильона», XIX век.
Департамент полиции Кливленда, «Карточка Бертильона на Чарльза Хайнса», 1923 г.
Уильям Гершель, «Отпечаток пальца», 1858 г.
Генри Фулдс, «Дактилография, или изучение отпечатков пальцев», 1912 г.
Генри Фулдс, «Дактилография, или изучение отпечатков пальцев», 1912 г. | Уильям Гершель, «Отпечаток пальца», 1858 г.
Крах антропометрии символизирует дело Уилла Уэста (1903 г.)[20]. В тюрьме Ливенворт обнаружили двух заключенных с почти идентичными антропометрическими данными и похожими лицами, но разными отпечатками пальцев[20]. Визуально это был удар по системе Бертильона: отпечатки пальцев оказались надежнее.
Автор неизвестен, «Полицейские фотографии Уилла Уэста и Уильяма Уэста», 1903 г.
Выводы.
Антропометрия просуществовала недолго — к 1920-м годам ее вытеснила дактилоскопия[7]. Но визуальный язык, который она создала, сохранился. Формат фотографии под арестом, идея картотеки, принцип стандартизации фотографии — все это изобретения Бертильона. Современные базы данных преступников используют ту же логику: лицо как документ, фотография как способ идентификации, стандарт как условие сравнения.
Антропометрия превратила преступника из архетипа в номер. Лицо перестало рассказывать историю — оно стало индексом в системе. И этот визуальный принцип — лицо как данные — определит все последующие способы визуализации преступника.