Призма и архитектура восприятия
Логически продолжая исследование, углубимся в конструкцию оптики психологически «особенного» персонажа, выстраиваемую режиссером на экране. Как повествование, ведущееся безотрывно от восприятия героя, может стать двигателем нарратива, и что эта структура дает зрителю? Здесь кино перестает изображать, начиная мыслить и видеть этой формообразующей призмой.
«Что-то не так с Кевином» (Линн Рэмси, 2010 год)
Фильм «Что-то не так с Кевином» (или «Нам нужно поговорить о Кевине» в дословном переводе) режиссера Линн Рэмси своей фабульной структурой опирается на травматичные воспоминания женщины, сын которой совершил массовое убийство. Изображается героиня, сопоставляющая настоящее и прошлое, но более погруженная, скорее, в последнее, в поисках ответа на вопрос «почему».
История повествуется, соответственно, нелинейно. Эту непоследовательность составляют, в первую очередь, вполне хронологичные воспоминания о детстве сына, в котором женщина исследует истоки своей вины в случившемся. Интересно заметить, что, как в воспоминаниях, так и в настоящем, мать и Кевин чаще изображаются на определенной дистанции, нарушается которая скорее в виде исключения. И это играет значительную роль в изображении их отчужденных и даже враждебных взаимоотношений.
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
А сама героиня, как бы дестабилизированная, отчужденная, потерянная — часто изображается маленькой, смещенной вбок, на большой области фона.
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Также структуру субъективного восприятия Евы составляют и флешбеки, несколько схожие с теми, что встречаются при ПТСР. Внезапные, всецело поглощающие внимание и эмоционально сполна погружающие в травматичную ситуацию. Рассмотрим, как это сделано в приведенной ниже сцене.
Сцена из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010).
Во-первых, она построена на аудиовизуальном контрапункте, как бы сопоставляющем внешне спокойное настоящее, веселую музыку, звучащую из радио и тяжелые воспоминания о трагедии, которая преследует героиню повсеместно. Во-вторых, полное погружение в ситуацию и как бы ее перепроживание визуально подчеркивает смещающийся с Евы фокус (она будто «уходит в себя»). В-третьих, воспоминания перемежаются с видами на небо, солнце, пестрящую зелень вокруг, постепенно сменяющимися на здание тюрьмы. Это также, на взгляд автора, говорит о невозможности героини «жить дальше».
Следующая категория воспоминаний Евы, возникающая в сюжете: это развевающаяся на ветру белая занавеска, которая ведет во тьму как буквально, так и в метафорическом отношении.
Кадр из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Так же значителен и сон героини о фестивале. Скопище людей в томатной пасте напоминают не то кровавое месиво, не то веселый праздник. И это перекликается с главной трагедией героини: кровь, красный цвет — сопутствуют ей везде. Она чувствует себя виновной в массовом убийстве, которое совершил её сын.
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Если заметить, о присутствии красного цвета в картине говорить не приходится, он буквально включен в каждый кадр, как некий предвестник того, чему предстоит случиться, и, далее, маркер произошедшего.
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
А лейтмотивом в настоящем предстает попытка смыть красную краску. Что, конечно, символизирует пролитую Кевином кровь, как вину, от которой Ева пытается «отмыться» весь фильм.
Кадр из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Кадры из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010)
Почему? Она отождествляет себя с сыном. Прямо переносит его виновность на первоначально собственную. Об этом ярко свидетельствует следующая достаточно умозрительная сцена, в которой портрет Евы незаметно заменяется крупным планом Кевина, и обратно.
Сцена из фильма «Что-то не так с Кевином» (реж. Линн Рэмси, 2010).
Итак, фабульное полотно фильма представляет фрагментированные воспоминания о переживаемой героиней трагедии. Оно всецело поглощено изображением ее травмированного восприятия, которое задает свою особую оптику. И именно это становится драматургическим двигателем сюжета.
«Чистый, бритый» (Лодж Керриган, 1993 год)
Фильм «Чистый, бритый» режиссера Лоджа Керригана также балансирует между несколькими пластами действительности, перемежая изображение сенсорных искажений героя с реальным, не принимающим его миром.
Главный герой Питер убежден, что в его тело вшиты радиочипы, что визуально выражается в слуховых и зрительных галлюцинациях, быстрыми склейками внедренных в фабулу. Это невнятные детальные планы электрических проводов и звуки, очень похожие на радиопомехи, а также преследующие его голоса, воплощенные в маргинальном персонаже.
Сцена из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993).
Здесь интересна не столько сама галлюцинация, сколько разделение режиссером мира героя и «нормальных» окружающих, принимающих персонажа со скепсисом.
Сцена из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993).
Особый, инаковый взгляд Питера выражается и в субъективных крупных и даже детальных планах со смещенным фокусом внимания или же, напротив, заставляющих в себя гипнотически всматриваться. Эти кадры мы наблюдаем его глазами.
Фрагмент из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993)
Фрагмент из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993)
Также значимую роль в изображении особого мира персонажа играют зеркала и отражения — Питер не может видеть себя в них, поэтому заклеивает, разбивает, отворачивает такие поверхности.
Помимо клинического симптома, это все же кажется иносказательным элементом: герой, которого тепло не принимает и родная мать, которому не дают видеться с родной дочерью, которого убивают из-за ничем не подтвержденных доказательств его виновности в преступлении, сам, в обостренной, болезненной форме не может себя принять. Однако боль Питер причиняет только самому себе.
Кадры из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993)
Кадры из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993)
Нельзя не заметить и физиологически отторгающие сцены: по воле измененного сознания герой обращается со своим телом жестоко, пытаясь изъять из него источник боли. Камера здесь — беззастенчивый наблюдатель, оттого и «вжиться» в мир Питера, ощутив происходящее собственной кожей, представляется несложной задачей.
Кадры из фильма «Чистый, бритый» (реж. Лодж Керриган, 1993)
В продолжение всего своего пути герой постоянно видит галлюцинации и борется с этим мучительными внутренними процессами, вкрадывающимися в ткань действительности, намереваясь стать помехой. Здесь безумие становится самим языком фильма, особой призмой сознания главного героя, ищущего и, к финалу, находящего единственный свет, к которому стремится, — свою дочь.
«Дискосвиньи» (Кирстен Шеридан, 2001 год)
Начинающийся как романтическая мелодрама, фильм Кирстен Шеридан «Дискосвиньи» (по одноименной пьесе Энде Уолш) разворачивается в трагедию с шекспировскими мотивами. Милая детская история о любви перерастает в нарратив о болезненной созависимости, порождающей череду преступлений.
В этом дискурсе скорее интересна искаженная своеобразной, экзальтированной оптикой призма главного героя — Свина, в пароксизмах своих необъятных чувств совершающего бессмысленно жестокие поступки, которые, кажется, вовсе далеки от тех, что представляются подвигами во имя любви. Чем и разрушает практически симбиотическую связь с самым дорогим человеком.
Важно рассмотреть, через какую форму показано слияние двух персонажей. В кадре их миры существуют симметрично, как будто даже зеркально. В облике обоих присутствует какая-то связующая цветовая гамма или паттерн орнамента.
Кадры из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
Кадры из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
Сквозной изобразительной линией также предстает слияние рук персонажей.
Кадры из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
В приведенной сцене видно наглядно, что их жизнь изображается параллельно, одинаково, даже синхронно.
Фрагмент из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
Однако в изображении настоящего краски кадра блеклы относительно светлых детских воспоминаний, что также подводит к предстоящему расколу во взаимоотношениях персонажей.
Кадры из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
Эти детали подготавливают развитие главенствующего мотива: степенной деструкции психического восприятия персонажа, которая приводит к веренице насилия не только над окружающими, но и над главным человеком в своей жизни.
Знаменательна сцена на школьной дискотеке и искаженная (здесь — в том числе и буквально, замедленным движением, наездом камеры, заглушением музыки) оптика героя: в толпе людей Свин ищет и видит только Свинку.
Сцена из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001).
В какой-то момент их миры до того разделяются, что Свин не замечает, как делает хуже тому, кого любит. Это, например, выражается в приведенной ниже сцене. Герой, по привычке в протестной форме, исполняет любимую песню пары в баре, посетители которого принимают это агрессивно, чем подставляет под угрозу Свинку.
Её избивают, но он продолжает петь, потому что не видит, будучи как бы поглощенным выражением своей искренней любви, своим собственным миром. Визуально это работает за счет того, что в параллельном монтаже этой сцены, больше внимания режиссер уделяет самому номеру, упоенности героя протестом, нежели избиению.
Сцена из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001).
То, как Свин становится все более одержим Свинкой, выражено в нарастающем внутреннем напряжении персонажа, выливающимся в необоснованно жестокое отношение к окружающим: по мере хронометража в кадре становится все больше крови. И, как будто бы, для неё.
Кадры из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
И всё это перемежается линией мечты главного героя о девушке, возникающей дважды. Изобразительно — в кадре только они, счастливые, светлые, вокруг — мрак.
Кадры из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
Точкой невозврата становится, уже не раз упоминавшееся в исследовании, зеркало, которое, мучимый переживаниями, разбивает Свин.
Фрагмент из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
И это приводит к кульминации, в которой персонаж, потеряв грань между сознанием и действительностью, под предлогом привычной для них со Свинкой игры, до смерти забивает парня, с которым девушка танцевала медленный танец. Здесь стоит обратить внимание на визуальное решение «захваченности» героя собственным восприятием: оно вновь построено на аудиовизуальном контрапункте, а также на замедлившемся движении ленты.
Сцена из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001).
Оно также проявляется и в сценах побега Свинки от Свина, возникающей на экране дважды. Они сняты на длинной выдержке, герои окутаны черным, беспросветным пространством.
Фрагменты из фильма «Дискосвиньи» (реж. Кирстен Шеридан, 2001)
«Дискосвиньи» визуализируют болезненную зависимость от другого, в которой личность распадается морально. Однако эта одержимость — не симптом, скорее гипертрофированная форма искажения реальности, в которой боязнь потерять своё «всё» становится деструкцией того, чем и дорожит человек.
«Вечное сияние чистого разума» (Мишель Гондри, 2004 год)
Фильм Мишеля Гондри «Вечное сияние чистого разума» строится как бы «изнутри» сознания Джоэля, пытающегося удержать в памяти свою возлюбленную. Визуальный язык картины предстает прямой репрезентацией происходящих внутри персонажа процессов. Здесь, в линии разума, комбинируясь, работают как театрально-сценографические приемы, так и компьютерная графика, создающие архитектуру восприятия персонажа, болезненно переживающего расставание.
Параллельный монтаж, косые склейки, джамп каты, резкие смены света, физиологически невозможный переход из одного пространства в другое — всё работает на изображение блуждания героя по чертогам памяти и действительности.
Фрагмент из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004)
Фрагменты из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004)
Фрагменты из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004)
Память ускользает от героя, что изображено в буквальных приемах двух ниже приведенных сцен — все неконтролируемо пропадает.
Сцена из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004).
Сцена из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004).
Примером взгляда через субъективную призму персонажа также становится освещение в воспоминаниях. Несколько театрализованное, точно от софита, оно представляется попытками героя пробраться сквозь ускользающую, хрупкую, фрагментированную память, оставив в ней как можно больше.
Кадры из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004)
Особенно выразителен и образ разрушающегося на глазах дома: как бы герой ни пытался спрятать Клементину в закромах памяти, всё рушится вдребезги, у него не получается удержать прошлое.
Кадры из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004)
Кадры из фильма «Вечное сияние чистого разума» (реж. Мишель Гондри, 2004)
Свет, пространство, монтаж, эффекты — все становится глазом травмированного сознания, его языком разговора о переживании утраты.