Из представленных 212 работ ровно четверть можно отнести к институционализированным. Аутентичными можно назвать примерно 54% от общего количества. При этом среди маргинальных процент аутентичности — 70, а среди институционализированных значительно меньше — 4 (аутентичных работы было всего две).
Анализ показал, что внутри категории обозначаемой как протестная, существует значительное количество работ, не отвечающих ранее выведенным критериям аутентичности. Отдельного внимания заслуживают работы институционализированные, так как подавляющее большинство из них не подошли по критериям. Уже на этапе подготовки корпуса большое количество институционализированных работ подверглись отсеву, так как, несмотря на свою маркировку как «протестные» и участие в соответствующих выставках, не демонстрировали устойчивых признаков политической неконформности.
В связи с тем, что ярлык «протестный» действительно используется слишком свободно, в рамках исследования будет введена дополнительная система дифференциации работ внутри категории. Произведения, которые в этом исследовании были определены как «аутентичные», подходят под ярлык протестного. Работы, не соответствущие критериям аутентичности, в настоящей работе предлагается относить к категории «политически активных». Как и протестные работы, они могут содержать политическое высказывание или элементы неконформности, однако их объединение с подлинно протестными практиками является этически и методологически некорректным.
Важность такого разграничения лежит, во-первых, в разнице практик. Протестное искусство рождается из борьбы, тяжёлых людских судеб и смелости, когда как политически активное соблюдает правила и не выходит за социальные и государственные рамки. Следует подчеркнуть позицию исследования об институциях и отказа определять их деятельность как «аутентичную протестную». Даже если послание не подверглось цензуре и может существовать в задуманной форме, оно существует в системе, которая ограничивает другие работы, тем самым эту систему поддерживая. Это особенно актуально в случаях, когда институции спонсируются государством напрямую. В таких случаях ограничения становятся куда более жёсткими и бывают напрямую направлены на протестующих. Например, настоящее исследование было сделано в рамках ВШЭ, которая спонсируется государством. Несмотря на отсутствие протеста в сторону политики государства, из-за цензуры было вырезано более 50 изображений и суммарно более 1000 символов в введении и заключении. Такие ограничения, очевидно, негативно влияют на политические высказывания и их содержание.
Во-вторых, предложенная дифференциация способствует формированию аналитического аппарата, позволяющего критически оценивать рассматриваемые практики. Благодаря уточнению определения «протестного» мы возвращаем ему прежний вес, который был утерян в ходе постоянного дискурса и расширения его границ. Помимо удобства в описании произведений, это позволяет маргинальным голосам вновь быть услышанными и доминантными в категории, которая вокруг них и возникла. Введение наименований для работ, не отвечающих критериям протестных, позволяет предотвратить дальнейшее концептуальное размывание и создаёт язык для критического анализа.
Параллельно с написанием визуального исследования, я изучал материал для последующей ВКР, которая начала подвергаться цензуре уже на этапе выбора темы. Анализ материала дал представление о том, что в рамках протестного и сопротивленческого «протестное» не единственный ярлык утративший какой-либо вес и ставший маркером чего-то минимально неконформного. Целью разделения не является умаление значения произведений, которые не попадают под разработанные мной критерии; тем не менее, их объединение с протестными работами в одну категорию представляется некорректным.
Подводя итог вышесказанному, в контексте социальной борьбы важно понимать комплексное влияние доминантного дискурса, против которого протест и выступает. Приравнивание настоящей борьбы и конформного способа заработка денег через продажу работ в институциях, поддерживаемых государством, под одним ярлыком является лишь одним из его проявлений. Надеюсь, возвращение ярлыку «протестного» своего веса будет первым шагом в этой борьбе.
Батлер Дж. Психика власти. Теория субъекции / пер. З. Баблоян. — М.: Алетейя, 2020. — 160 с. — ISBN 978-5-89329-554-2.