Мы были молодые, неукрощенные: интервью с Бруно Бирманисом
Латвийский авангардный дизайнер, создатель «ассамблеи неукрощенной моды» Бруно Бирманис рассказал Архиву российской моды про историю и организацию Ассамблеи в Риге, ставших в 1990-е платформой для молодых дизайнеров и художников, использовавших моду как медиум.
Коллекця Бруно Бирманиса на «Ассамблее неукрощенной моды», Рига, 1992 Фотограф: Aivars Liepiņš Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
Людмила Алябьева (далее — Людмила): Мы всегда начинаем с вопроса: почему мода?
Бруно Бирманис (далее — Бруно): Почему мода? Здесь несколько факторов. Когда я начал активно заниматься этой темой, я уже закончил художественную школу по украшениям [Прим.: Departament of jewlery and metal design]. В последние годы обучения я стал смотреть на это более комплексно. В Латвии, как и в других странах, в то время активно развивалась, можно так назвать, межотраслевая коммуникация. Это меня заинтересовало как молодого и активного человека, и я быстро наткнулся на моду. Но при этом никогда не интересовался ею как одеждой. Я преподаю и всегда говорю своим студентам: прежде всего, нужно определить, что подразумевается под словом «мода».
Мода может быть одеждой — это ее функциональная сторона. Но основной посыл моды — коммуникация, и именно это меня всегда больше привлекало. Функциональность зачастую условна. Меня интересует то, как через различные предметы и перформансы, творения и их соприкосновения с человеком можно создавать новые ощущения и выражать идеи.
Костюмы Бруно Бирманиса SUNrise и Spicy Queen для «Бала постбанальности», Рига, 1988 Фотограф: Uldis Paze Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
В основном же все занимаются шитьем одежды и их продажей. Я всегда говорю своим студентам, что творческие люди могут начать шить обычную одежду, но обратная дорога значительно сложнее.
Бруно: Одежда или костюм для меня — это средство коммуникации идеи, которую я хочу донести до человека. И это может быть выражено в самых разных образах, и как самовыражаться — это дело каждого.
Людмила: В рамках посвященной архивам моды выставки, где мы пытались воссоздать модную ситуацию 1990-х, мы с коллегами заметили, как арт-сцена в то время активно использовала моду как медиум, как способ коммуникации идей.
Бруно: Как, например, Андрей Бартенев, Владимир Бухинник, Маша Цигаль.
Людмила: Маша начинала именно с этого.
Бруно:Действительно, были те, кто из арта ушел в индустрию, но тех, кто выбрал обратный путь, было немного. В противоположную сторону дороги нет. Для меня это не вопрос, а аксиома.
Людмила: А что вы делали после окончания учебы?
Бруно: Я закончил Рижскую школу прикладного искусства. Затем учился на различных курсах по кройке и шитью, один из курсов заканчивал в Лондоне. Но по сути я самоучка. Хотя, честно признаться, шить я толком не умею. У меня всегда была команда, которая занималась реализацией задуманного. При этом я отлично знаю материалы и специфику работы.
Коллекция Yolanta Talaikite collection, Рига, 1992 Фотограф: Aivars Liepiņš Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
Съемка коллекции Бруно Бирманиса, Рига, 1988 Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
Бруно: Как сказал бы Тарантино, я знаю, что хочу сказать, и могу донести это до исполнителей. Теперь, после 30 лет практики, я уверен в своих знаниях технологии на высоком уровне.
Людмила: А как возникла идея проведения ассамблеи?
Бруно: Очень просто. Людям, которые чувствуют себя белыми воронами, рано или поздно хочется общаться с такими же как они. Это произошло в 1989 году во время Таллиннских дней моды. Мы с моим другом, эстонским менеджером, который организовал это мероприятие, поняли, что оно может стать последним, потому что страна трещала по швам.
Я спросил его, будет ли он продолжать эту работу. Он ответил, что собирается заняться бизнесом и привлечением инвестиций к своим швейным предприятиям. Я сказал: «Хорошо, я буду заниматься творчеством, то есть искусством». Можно сказать, мы разделили рынок, и решили помогать друг другу.
Мы были молодые, неукрощенные, свободомыслящие идеалисты, которые хлебнули достаточно свободы. Все менялось очень быстро. Поэтому у нас была возможность что-то делать.
Флаер «Ассамблеи неукрощенной моды», Юрмала, 1991 Источник: antonia.lv
Что касается финансирования, я был достаточно известным и, скажем так, эпатажным человеком, и мне удалось собрать небольшую сумму денег, наскрести что-то. Их, конечно, было немного, но никто и не ожидал от нас каких-то серьезных результатов. Люди были готовы просто устраивать праздники.
Людмила: Как вы выбирали участников?
Бруно: Приглашали через знакомых, через сарафанное радио. Например, мне очень помог Артемий Троицкий с прессой и Света Куницына. Я уже успел пожить в Лондоне и завести там знакомства.
Сейчас я понимаю, что мне повезло: я начал активно работать в нужное время и в нужном месте. Это было связано не только с распадом Советского Союза, но и с тем, что в самой Европе и мире происходили значительные изменения. Вся индустрия переходила к дигитализации, менялось восприятие моды. Приходило новое поколение дизайнеров. В Париже, где я работал несколько лет, было много ярких представителей японской, английской моды. Художники начали осознавать свою роль как главной движущей силы бизнеса. Они поняли, что запустили это колесо, и оно стало катиться на них. Вдобавок появилась пресса, которая начала проявлять к нам интерес — к центральной Европе. Не нужно было ехать в Сибирь! Достаточно было сесть в самолет и прилететь. Когда мы впервые пригнали автобус с художниками из Лондона, это заняло всего полтора дня. Сейчас молодежь спокойно ездит на экскурсии в Европу на автобусах. Все стало ближе и понятнее, и страхи о бандитах остались в прошлом.
Людмила: А в девяностые принимал участие кто-то из России?
Бруно: Да, в девяностом году были участники из России. Первый, кого я помню, это Алексей Греков. Он, кажется, и сорвал главный приз, выступив с одним платьем. У нас не было никаких условий — мы просто хотели устроить тусовку. Также была Наташа Нафталиева и кто-то ещё, но я уже не помню всех. Мы устраивали показы по России накануне коллапса Советского Союза и так знакомились с разными художниками. Контактов было не много, но они были.
Людмила: Вы рассказывали о своих поездках по СССР. Вы ездили с коллекциями?
Бруно: Да, мы ездили с перформансом «Бал постбанальности». Это по сути была одна большая коллекция, состоящая из 11 частей: спектаклей или этюдов. В каждой части было по 20-25 костюмов, то есть всего огромное количество. У нас была своя сцена, звук и свет — полноценный перформанс, над которым работала большая команда.
Людмила: Где вы его показывали?
Бруно: В основном в Риге, где прошло около 15 представлений. Еще в Таллинне, Вильнюсе и Украине. Также мы выступали в Москве.
Костюмы Бруно Бирманиса Go East для «Бала Постбанальности», Рига, 1989 Фотограф: Uldis Paze Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
Всё началось с презентации первого номера «Журнала мод» в концертном зале «Россия», которую курировала Раиса Горбачёва. Мы там так отгремели, что мало не покажется. К нам на примерку пришла сама Раиса Горбачёва с охраной.
«Журнал мод», 1, 1988 Журнал выходил с 1945 года и был главным советским модным журналом. В 1988 году на пост главного редактора была назначена Лидия Орлова, которая инициировала перезапуск издания
Людмила: Вы с ней встречались?
Бруно: Да, она нас поблагодарила. Мы были единственными, кто не был частью Домов моделей. Слава Зайцев со сцены тоже поблагодарил нас как своих молодых коллег. Мы устроили такой фурор, что после нас его показ выглядел довольно скромно.
Людмила:А записи сохранились?
Бруно: Видеоархив я сдал в наш госархив. А фотоархив я сдал в наш Центр современного искусства. Они планируют сделать выставку на основе этих материалов.
Людмила: Где будет выставка?
Бруно: Пока секрет! Но это будет «роуд-шоу» — серия событий, которые связывают 90-е и сегодняшнее время. Я не люблю ностальгические воспоминания о том, как было хорошо тогда и как плохо сейчас. Для меня, как человека, который много повидал в жизни, важно вдохновлять молодое поколение, чтобы они не столкнулись с теми проблемами, которые наблюдаются сейчас в определённых сферах. Я хочу, чтобы молодые люди могли противостоять тем вызовам, которые ставит свободный рынок. Я не против самого рынка, но считаю, что во всём должен быть баланс.
Вырезки из СМИ с материалами про коллекцию Маши Цигаль «Будем как солнце» на «Ассамблее неукрощённой моды», Рига, 1994 Источник: из личного архива Маши Цигаль
Андрей Бартенев в роли модели на показе коллекции Маши Цигаль на «Ассамблее неукрощенной моды», Рига, 1994 Фотограф: Aivars Liepiņš Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
Бруно: Возвращаясь к ассамблее: в 1987 году мы запустили проект под названием «Бал постбанальности» и работали над ним около полутора лет. Первая ассамблея состоялась в 1990 году, всего через три недели после объявления декларации о независимости Латвии от Советского Союза. Это было непросто, поскольку сразу же после этого Москва закрыла доступ к информации и прессе.
Света Куницына договорилась с BBC о приезде съемочной группы. Визы у них были, но билеты из-за всей этой ситуации заблокировали. Мы связались с нужными людьми из КГБ, и в итоге группа смогла прилететь. Так, 29 мая 1990 года началась первая Ассамблея неукрощенной моды.
Что касается задач, которые я ставил перед собой, то, по сути, это был просто большой фан и желание создать что-то интересное. Но это сразу же вышло за рамки развлечений. Мы привлекли большое внимание медиа, и, учитывая отсутствие интернета, телевидение стало основным каналом распространения информации.
Андрей Бартенев на сцене «Ассамблеи неукрощенной моды», Рига, 1994 Фотограф: Юрий Козырев Источник: из личного архива Бруно Бирманиса
Мы были «белыми воронами», и на фоне развала СССР это создало уникальную атмосферу: в Европе открылось новое пространство, о котором мало кто знал, и там к тому же происходили интересные события.
Людмила: А что из себя представляла ассамблея?
Бруно: Ассамблея делилась на две категории. Первая — это соревнование по дерзости, своего рода конкурс молодых дизайнеров и студентов. Сейчас это может казаться тривиальным, но в то время это было свежо, потому что никто не показывал молодых художников, студентов. В Советском Союзе показы проходили в домах моделей, все было официально. На Западе показывали коллекции уже состоявшихся брендов, молодежь не замечали. А здесь, пожалуйста, молодежь на переднем плане.
Вторая часть ассамблеи — перформансы и творения более опытных и известных художников и дизайнеров. С 1992 года я понял, что приглашать просто всех со всего мира нереально, потому что желающих было слишком много. Заявки поступали не только из бывшего Советского Союза, но и из Европы — их было сотни.
Людмила: Как вы отбирали участников? Какие были критерии?
Бруно: Отбор проходил по-разному. Я много общался со своим другом, ныне покойным Августом Сукутсом, который организовал кинофестиваль «Арсенал». В то время он был сильнее Берлинского фестиваля, который тогда начинал сильно набирать популярность.
Модели в костюмах Владимира Бухинника на «Ассамблее неукрощенной моды», Рига, 1994 Источник: из личного архива Владимира Бухинника
Бруно: Август рассказывал мне о том, как он собирает фильмы для фестиваля, который тоже был альтернативным. Для меня было важно найти людей, которые действительно делают что-то необычное. Например, я познакомился с Пако Рабаном и привез его на ассамблею, после чего он уже поехал по России.
Людмила: Были ли известные имена, которым вы отказывали?
Бруно: Нет, мы просто не общались с ними. Система коммуникации с домами моды в Лондоне или Париже совершенно другая. Там художники работают через агентов. Мы общались именно с агентами: они показывали мне списки дизайнеров, и я выбирал, кто подходит, а кто нет.
Людмила: Из России тоже подавались заявки, да?
Бруно: Да, конечно.
Людмила: В интервью АРМ часто упоминают ассамблеи 1990 и 1992 годов.
Бруно: 1992-й и 1994-й — это два самых значимых года.
Людмила: Что делало их такими знаковыми?
Бруно: Участники. Любое мероприятие делают участники. Вывеска, то, как это называется — не имеет значения. Для того чтобы люди узнавали о событии, нужна хорошая работа с прессой. Мы очень серьезно работали с прессой, что тогда тоже было в новинку.
Я учился и работал в Париже, где познакомился с заместителем председателя Федерации прет-а-порте. Он познакомил меня с одной из лучших пиар-контор, занимающихся модой.
Андрей Шаров в костюме для перфоманса Андрея Бартенева. Юрмала, 1993 Одно из крыльев держит К. Эрнст Источник: из личного архива Андрея Шарова
Бруно: У них есть деление: первая пятерка работает с самыми известными брендами, следующая — с менее крупными. Под номером 10 было бюро «Беатрис Келлер». Меня с ними познакомили, и мы их наняли. У нас был хороший спонсор, который активно поддерживал проект. Когда от них пришел первый факс, я понял, что ничего не понимаю из-за их специфической терминологии, и сказал: «Дорогие мои, я еду в Париж. Мы им платим, и они будут обучать меня за эти же деньги».
Я стал участвовать в подготовке с самого начала — изучал, как устроены показы, как всё организуется, чтобы понять процесс. Времени было мало, но я работал там довольно долго. Можно сказать, что я работал на себя. Ребята смеялись: «Ты платишь деньги за то, чтобы мы работали на тебя, а сам бесплатно работаешь на нас!» Но я очень многому научился.
Бюро специализировалось на пиаре в сегменте моды и организации показов в рамках недель моды, но мы никогда не называли ассамблею неделей моды. Хотя по объему это действительно было похоже на неделю. В 1994 году мы показали больше двухсот коллекций. Да, это были в том числе небольшие студенческие коллекции, но всё равно нагрузка была колоссальная.
Показ коллекции Андрея Бартенева «Ботанический балет» на «Ассамблее неукрощённой моды» в Риге, 1992 Источник: из личного архива Бруно Бирманиса для easteast.world
Бруно: Мы привезли целый чартерный рейс французов — просто взяли и перетащили из Парижа front row! Все журналисты и фэшн-редакторы были здесь.
Людмила: И они активно писали об Ассамблее?
Бруно: Конечно! Были и англичане, и итальянцы, но 1994 год был годом французов. Это стало возможным благодаря офису в Париже, который занимался организацией мероприятия и тщательно отбирал участников. Я ездил с бюро и занимался продажей нашего мероприятия, одновременно собирал и прессу, и художников для ассамблеи.
Людмила: А студенческие коллекции показывались отдельно или в одном блоке с остальными?
Бруно: Студенческие коллекции показывались отдельно, их было очень много. Я не всегда контролировал этот процесс, так как делегировал обязанности команде. У нас было условие: тревожить меня только в случае проблем, то есть, когда возникает сложная ситуация, которую невозможно решить. Я не занимался расстановкой участников по порядку — они сами разбирались, кто после кого выступает. Все процессы у нас были компьютеризированы, у нас был специальный IT-отдел, который работал с 1992 года.
Объемы были огромные: в 1994 году у нас было полторы тысячи человек в аккредитации. С бумажными списками с этим не разберешься — это и гостиницы, и питание, и транспорт, и показы, и костюмы.
Людмила: Это было очень масштабно для Риги, да?
Бруно: Это было масштабно не только для Риги, но и для Европы в целом.
Людмила: Если было много прессы, то, вероятно, сохранилось большое количество документов, статей?
Бруно: Да ничего! Ничего не сохранилось.
Людмила: Как же так?
Бруно: Мы сейчас стараемся что-то восстановить. Например, журнал «ОМ», который издавался в Москве, в первом номере посвятил ассамблее 4 страницы. Вся команда приехала сюда в 1994 году и сделала большой материал. Но все, что у меня есть — это PDF-файл этого журнала в хорошем разрешении. В то время еще не было цифровой фотографии, были только оригинальные снимки или слайды. Они просто пропадают. То же самое с видео: если ты записал передачу на VHS, то через какое-то время на кассеты поверх записывалось что-то другое, потому что они были дорогими и их было мало.
Людмила: Все-таки какие-то видеозаписи сохранились?
Бруно: Да, буквально год назад я обратился к другу в Лондоне, который снимал здесь три ассамблеи. Я спросил его, нет ли у него оригиналов. Он делал документальный фильм и нашел ящик с исходниками — у него все есть на бетакамах.
Бруно: Я попросил его прислать их, и он согласился! Теперь у меня есть 30 кассет исходников.
Людмила: Вы будете их оцифровывать?
Бруно: Да, сегодня у меня была встреча в Центре современного искусства, мы как раз обсуждали этот вопрос.
Людмила: А почему вы закрыли проект?
Бруно: Причина простая — деньги. В 1994 году мы провели мероприятие на высоком уровне, но наш главный спонсор — банк — обанкротился за неделю до начала. Это был один из первых банковских кризисов. Я как-то справился с этим на фоне своего свойственного молодости оптимизма, но потом ситуация стала ухудшаться. Когда денег становится мало, культура оказывается последним приоритетом. И вот мы попали под эту струю, вернее, наоборот, осталась без струи, никакой струи не было!
Когда я начал работать над последней ассамблеей в 1999 году, все было налажено: организаторы, зарплата, генеральный спонсор, всё, как положено. Но вдруг я почувствовал, что мне начинают диктовать условия: кого приглашать, где проводить, как должно выглядеть это событие.
Я осознал, что мои идеалистические представления о стране свободного творчества начинают растворяться в требованиях «нуворишей», которые пришли на смену старым порядкам.
Бруно: Это напоминало стиль «новых русских». Всё это начало превращаться в стандартные восточноевропейские недели моды с шоурумами и продажами. И поэтому я сказал: «Ребята, это всё, я больше ничего такого делать не буду. Если вдруг я получу в наследство миллион, тогда, может быть».
Людмила: То есть все упирается в деньги?
Бруно: Нет, не в деньги. В мышление людей, которые владеют деньгами. То есть … Да, как везде. Наверное, вы правы. Я, конечно, не хочу с этим соглашаться, но да… Условно, сейчас я вижу намного больше возможностей, с которыми можно работать. Я знаю, как с этими людьми общаться, что им предлагать, как это можно реализовать. Но время уже другое. Нужно это или нет — вопрос открытый.
Но поскольку я преподаю и много общаюсь с молодежью, думаю, что время снова созрело. Молодежь очень недовольна тем, что сейчас происходит. И речь не только о политике или экономике — им не нравится всё мироустройство. Это не значит, что они готовы действовать прямо сейчас, но они уже создают свой мир. В этом мире мы очень хорошо себя чувствуем. Я со своими студентами на «ты», и у нас очень открытое общение.
«Ассамблея неукрощённой моды», вечеринка по случаю открытия, 1992 Источник: из личного архива Бруно Бирманиса для easteast.world
Людмила: А какую роль в этих процессах может сыграть мода?
Бруно: Мода помогает людям общаться и является средством коммуникации, что очень важно. Особенно сейчас, когда средства коммуникации управляют умами. Благодаря этой коммуникации ты можешь создать тренд за месяц или даже за неделю. Я думаю, что для моды сейчас наступил критический период. Предсказательница трендов Ли Эделькорт отметила, что мода как таковая закончилась.
Так вот, не может быть такого, что что-то заканчивается, и ничего не появляется на его месте. Природа пустоты не терпит. Я думаю, что мода сейчас переживает кризисный период, потому что она перерождается. Люкс ищет новые формы, масс-маркет стремится к новым сегментам. Всё больше начинает цениться ручной труд и уникальные вещи. Крупные бренды возвращают производство в Европу. Все эксперименты, которые Демна предпринимал в Balenciaga, сначала вызывали смех: казалось, что это что-то знакомое, но никто не знал, как далеко это зайдёт. Я считаю, что это нормальный период, и вскоре появится нечто новое.
Если говорить о переломных моментах в моде, их было два: изобретение швейной машинки и акриловых красок. Больше таких моментов не было и не будет, хотя, конечно, революция может произойти в любой момент.
Бруно: Если бы кто-то знал о ней заранее, вероятно, ее бы не случилось. Революция всегда требует жертв.
Что касается закрытия ассамблеи и денег: они были, но за них нужно было расплачиваться независимостью. Это не значит, что я какой-то непомерный хулиган. Я просто очень серьёзно отношусь к качеству. Важно показывать молодому поколению, что протест имеет ценность только тогда, когда он обоснован и сформулирован.
Недавно я слушал интересное интервью об Алене Делоне. Он был одним из немногих французских актеров, который знаменит не только своей красотой, но и влиянием на французскую культуру. Хотя многие его фильмы были ориентированы на масс-маркет — комедии и боевики — он, используя свою популярность, можно сказать, воспитывал публику.
Мода — это культура. Но одно дело знать и думать об этом, а другое — влиять. Например, есть функционеры министерства, которые отвечают за выделение средств — больших и маленьких. И благодаря Алену Делону, министр культуры Жак Ланг, который был меценатом моего показа в Париже, принял закон о французской моде о французском кино и языке, которые официально были признаны культурной ценностью. Это и есть политическое решение.
Керстин Росбандер (Германия) на «Ассамблее неукрощённой моды» в Риге, 1990 Источник: из личного архива Бруно Бирманиса для dazeddigital.com
Бруно: Я знаю множество дизайнеров, которые очень творческие, но не выходили на какие-то высокие позиции. Есть такие уникальные случаи, как Александр Маккуин, которые подтверждают это. Кстати, Маккуин был в списке участников ассамблеи в 1992 году. Я не могу это подтвердить на 100%, но у нас есть часть его дипломной работы в архивах.
К сожалению, теперь мы не сможем узнать, что именно он думал об этом. Я думаю, что многие из моих студентов даже не знают, кто такой Маккуин. Я показывал им нарезку видео, и они были поражены работами таких дизайнеров, как Андрей Бартенев. Они просто не знакомы с этими именами.
Что касается перезапуска, я не думаю, что это возможно или нужно. Но я уверен, что что-то подобное можно сделать.
Дигитальное движение уже перекипело и продолжает подогреваться искусственным интеллектом. Между тем, людям хочется видеть живые выступления — концерты и фестивали возрождаются. Это было понятно еще до пандемии.
Бруно: Я думаю, что это абсолютно реально, но нужно очень хорошо продумать формат. Формат — это самое важное. У меня есть идея на 2026 год сделать нечто подобное в другом масштабе и с другой концепцией. Возможно, это получится — не знаю.
Людмила: Будем надеяться, что получится!
Читайте другие материалы АРМ на эту тему
Об истории российского дизайна одежды, событиях проекта и другие интервью читайте в телеграм-канале проекта Архив российской моды / АРМ по ссылке EXISTING_LINK_0_1761376648724_16van1×30