Тема материнства в скульптурах Луиз Буржуа
Nature Study, 1984. Вид экспозиции в Kunstmuseum Basel; фотография: Jonas Hänggi
Луиз Буржуа — художница французского происхождения, большую часть жизни прожила в Соединенных Штатах. Наиболее известна своими скульптурами и инсталляциями, хотя диапазон используемых ею выразительных средств невероятно широк: от текстильных книг и графики до работ из мрамора и инсталляций.
Визуальное исследование посвящено теме материнства в работах Луиз Буржуа, а именно как художница конструирует пространства материнского, используя разные методы работы — с опорой на материал, на форму или на размер.
концепция исследования
Fragile Goddess, 2002; Fee Couturiere, 1963; Maman, 1999
Визуальное исследование сфокусировано вокруг темы материнства в работах Луиз Буржуа. В своей практике художница опирается на персональные переживания, детские воспоминания, и свой опыт материнства. Ее творчество часто рассматривают сквозь призму психоанализа, возможно потому, что в течении жизни Буржуа сама проходила психоаналитическую терапию и оставила после себя множество дневников с анализом снов и событий прошлого. В этом исследовании так же частично будет использована психоаналитическая оптика, но важно обозначить и значимость феноменологического подхода. Концентрируясь в исследовании только на скульптурах и инсталляциях, важно понимать, что все они задействуют специфическое, телесное восприятие.
В первой части рассматриваются текстильные работы Буржуа, и то, как материал влияет на высказывание. Вторая часть посвящена работам, в которых художница использует выразительный потенциал формы, для создания [квази]органических пространств. В третьей части рассматривается одна из самых хорошо узнаваемых работ Буржуа: паучиха Маман. Художница здесь конструирует материнское пространство за счет работы с размером — зритель буквально может зайти внутрь инсталляции и почувствовать себя маленьким.
текстильная мать
Скульптура Umbilical Cord («Пуповина») была создана в 2003 году, когда художнице было 92 года. Это одна работа из большой серии текстильных скульптур, к которым Буржуа обратилась после многих лет работы с мрамором, металлом и деревом. Интересно, что такая радикальная смена материала стала, с определенной точки зрения, возвращением к «изначальному эстетическому импульсу» художницы. Так пишет об этот Франсес Моррис, имея ввиду, что Буржуа выросла в окружении текстиля, потому что ее мать и бабушка держали ателье по починке гобеленов. Рефлексия о детском опыте здесь проявляется в выборе материала, но помимо этого, текстиль задает скульптурам особенные свойства — растяжимость, мягкость.
Umbilical Cord, скульптура, детали, 2003 ткань, нержавеющая сталь; 44,8×30,5×30,5 см; фотография: Andrea Rossetti
Вспоминая о коврах и гобеленах в материнской мастерской, Буржуа называет их «податливой архитектурой» — они были не только местом для детских игр, но и отсылали к первичному опыту нахождения в пространстве, к нахождению внутри материнского тела.
Текстиль у Буржуа как будто бы лишен привычной для художниц 60-70х годов манифестации. Для Буржуа выбор материала важен не только потому, что традиционно женский выразительный язык шитья и вышивок переносится в концептуальную работу, но и потому, что сам процесс работы с материалом метафоричен. Процесс сшивания вместе кусков материи связан с преодолением страха отделенности и заброшенности. Соединяя вместе разные части, удерживая их нарочито грубыми стежками, художница ищет способы справиться с тревожащими ощущениями, зашить, залечить раны.
The Good Mother, 2003. Фотография: Christopher Burke/The Easton Foundation/VAGA at ARS/DACS
Текстиль не типичный материал для скульптуры, но он вызывает ассоциации с чем-то теплым, интимным и уязвимым. Буржуа использует разные качества материала для усиления образа. Мы видим вариативность цвета от красного к розовому, некоторые вставки разных тканей, соединяющиеся в единую поверхность.
Quilting, 1999; фото: ©The Easton Foundation/VAGA at ARS, NY/Bildupphovsrätt 2023
Ткань здесь становится кожей — уязвимым, проницаемым вместилищем, окутывающим два тела — матери и ребенка. Используя полупрозрачную сетку для изображения беременного живота, Буржуа акцентирует неопределенность между внутренним и внешним, между [собой] и [другим].
The Woven Child, 2002
Эти работы вызывают определенное тревожащее чувство потому, что как зрители, мы как будто становимся свидетелями чего-то очень личного, обычно сокрытого. Такие ощущения перекликаются с эссе Фрейда «Жуткое», в котором психоаналитик описывает специфичное переживание, возникающее, когда человек сталкивается с чем-то хорошо знакомым, но вытесненным. Ведь у каждого человека есть опыт пребывания в материнском теле.
Umbilical Cord, 2003; вид экспозиции выставки The Empty House; Фото: Andrea Rossetti Good Mother, 2003; фото: Beatrijs Sterk
Скульптуры Буржуа аккумулируют в себе множество аспектов человеческой жизни, сознание и бессознательное, рациональное и эмоциональное, рефлексию на физический опыт и разрушение мифологемы материнства.
Корпус текстильных работ Буржуа выстроен вокруг тем фертильности и материнства. Художница работает с тканью как с материалом для податливой архитектуры, ассоциативно включающей наше представления о первичном пространстве. Опираясь на феминистский дискурс, через работы Буржуа мы можем провести соединяющую линию между традициями изображения материнства в истории изобразительного искусства и современным пониманием репродуктивного труда.
Umbilical Cord, 2003 и Мадонна с Младенцем, Пьетро Перуджино, 1496-8; экспозиция в музее Каподимонте.
бесформенная мать
Fée Couturière, 1963-83; The Quartered One, 1960; Lair Rubber, 1986
В 60х годах Буржуа создает несколько работ, отсылающих к формам гнезда, логова и другой «архитектуры» животных. Биоморфные пространства, напоминающие коконы, приглашают зрителя заглянуть внутрь и изучить внутреннее пространство скульптуры с туннелями и спиралями.
Буржуа конструирует эти пространства так, как будто они созданы другим живым организмом. Для самой художницы они тоже «растут изнутри».
lair, 1962. Фотография: Christopher Burke
Такой способ осмысления формы жилища прочно коррелирует с прото-архитектурой животного мира, когда гнездо или логово создано отталкиваясь от формы и размера тела его обитателя. Пространства Буржуа покинуты, мы не видим там той жизни, которая их создала, можем только фантазировать о ней.
Философ Гастон Башляр в своей книге «Поэтика Пространства» говорит о том, что чувство согласованности форм и размеров между домом и обитателем, делает пространство как будто более защищенным, местом, где можно надежно укрыться.
Embrace the world from within, 2023; вид экспозициию Фото ©FAURSCHOU
Deslaçar um tormento, вид экспозиции; фото: Fiipe Braga Луиз Буржуа в своей мастерской в Нью Йорке, 1964 год, работает над скульптурой The Quartered One
Единство тела строителя и обитателя в этих работах осмысляют идею надежного, безопасного пространства, своего рода дома в его до вербальном понимании.
FÉE COUTURIÈRE, 1911 — 2010; 100,3×57,2×57,2 см; фото ©Sotheby`s
У Башляра есть утверждение, что все обитаемые или потенциально обитаемые пространства отражают суть дома. Сами формы и наличие в них пустот пробуждают в человеке фантазии о защищенном пространстве, пространстве, идеально подходящем, чтобы укрыть своего обитателя. Есть ощущение, что оставляя свои логова и гнезда не населенными, Буржуа предлагает воображению зрителя заполнить их.
Fée Couturière, 1963; фотография: Christopher Burke Fée Couturière, детали внутри; фотография: Peter Moore
Внутреннее пространство скульптуры представляет собой индекс жеста художницы, буквально слепок с процесса создания формы. Используя старый картон, ткань и гипс для создания формы, Буржуа фактически окутывает пустоту некой оболочкой, ломая тем самым сам процесс снятия отпечатка. Это слепок из пустоты. Диалектика внешнего и внутреннего, заманивание взгляда зрителя внутрь аморфного объекта, с точки зрения психоанализа могут быть интерпретированы как обращение к воспоминаниям о первичном пространстве и бессознательное желание человека вернуться в него.
монументальная мать
Maman, 1999; фотография: Rob Telford
Паучиха «Маман» одна из самых известных работ Буржуа. Она сделала несколько таких монументальных скульптур, все они выставлялись в разных пространствах — и как public art, например у входа в музей Гуггенхайма, и в исторических интерьерах, и в минималистичной обстановке Турбинного холла галереи Тейт Модерн.
Petite Maman, 1999. Вид экспозиции выставки Women House, à la Monnaie de Paris.
Паучиха — сквозной образ в работах Буржуа, — всегда связан с фигурой матери. Для художницы это и метафора материнства со всей его амбивалентностью, и прямое отражение деятельности матери Луиз, которая занималась ткачеством.
Maman, 1999; Маман у музея Гуггенхайма, Бильбао; фотография: LUIS TEJIDO
Стоящая на тонких, не лишённых изящества, лапках, паучиха своим телом буквально создает пространство, в котором зритель может почувствовать себя очень маленьким. Эта игра с масштабом и сам образ создают вместе двойственное ощущение. С одной стороны, многие из нас боятся пауков и в культуре этот образ, еще в связке с материнством, вызывает в воображении фигуру Monster-mother — матери хтонической, устрашающей, властной. С другой стороны, находясь под брюхом у паучихи зритель защищен ее телом, совсем как паучьи яйца, которые видно сквозь сетку где-то высоко над головой. Границы ее тела — колоннообразный лапки, очерчивают то поле, в котором паучиха нас не видит.
«Опутывая жертву паутиной, паук возвращает ее в младенческое бессилие», пишет Примо Леви в тексте «Страх пауков».
Не совсем очевидно, является ли паук для самой Буржуа фигурой устрашающей или защищающей. Художница пишет: «моей лучшей подругой была моя мать, и она была вдумчивой, умной, терпеливой, успокаивающей, разумной, изящной, тонкой, незаменимой, аккуратной и полезной, также как паук». С другой стороны, сложность образа как раз и складывается из амбивалентного отношения, присущего материнству.
Spider (Cells), 1997; экспозиция выставки Клетки: Структуры бытия, в музее Гараж, Москва
Представляя пространство, в котором росла Буржуа, момент игры под присмотром Маман становится еще более понятным, и очень личным. Подвешенные к потолку ковры и гобелены, образующие закрытое пространство, защищенное и уютное, детские игры, запутывание в нитках, колени мамы и бабушки, за которыми можно спрятаться. Рассматривая свои личные воспоминания о матери через призму психоанализа, Буржуа создает образ, который откликается у множества людей. И речь здесь идет не о прочтении концепции работы, а о физическом опыте проживания объекта. Маман настолько огромна, что сама и есть пространство, почти архитектура, особенно с ее готическими ножками-колоннами.
Maman, экспозиция в Турбинном Холле Тейт Модерн; фотография: Steve Greaves.
В работе Маман художница не использует выразительный язык архитектуры напрямую. Но размер, масштаб и способ взаимодействия с пространством в целом подталкивают к взгляду на объект как на архитектурное сооружение. И внутри этого языка архитектуры, Буржуа использует особую интонацию. Это интонация детской игры, вмещающая в себя любопытство, страх, ностальгию и меланхолию, чувства защищенности и уязвимости. Сложный язык, позволяющий описать комплексные и амбивалентные отношения между ребенком и матерью.
заключение
В этом исследовании рассматривались скульптурные работы Луиз Буржуа, так или иначе связанные с темой материнства. Через три части исследования можно проследить, какие разные выразительные средства художница использует, чтобы показать или создать ощущение материнского пространства. Работая с текстильными объектами, Буржуа использует потенциал материала, обращаясь к биоморфным объектам, она создает метод, позволяющий запечатлеть художественный жест. А сооружая образ гигантской паучихи буквально конструирует пространство, в котором зритель может почувствовать себя маленьким и беззащитным ребенком.
Луиз Буржуа за свою художническую практику прошла длинный путь от модернистких скульптур в духе Бранкузи до сложных инсталляций, отсылающих к эмоциональным состояниям художницы. Не причисляя себя к феминистическому движению, она повлияла на практику нескольких поколений женщин-художниц, особенно работающих с темой телесности, материнства, травмы и воспоминаний.
BACHELARD, G. (1994) The Poetic of Space. Boston: Beacon Press
BAL, M. (2001) ‘Autotopography: Louise Bourgeois as Builder’. Biography. 25. p. 180-202
BAL, M. (1999) ‘Narrative inside out: Louise Bourgeois’ Spider as Theoretical Object’. Oxford Art Journal. 22 (2). pp. 103-126
BAL, M. (2001) Louise Bourgeois’s Spider: The Architecture of Art-Writing. Chicago: The University of Chicago Press.
BETTERTON, R. (2009) Louise Bourgeois, ageing, and maternal bodies. Feminist Review, No. 93 pp. 27-45
CREED, B. (1993) The Monstrous-Feminine: Film, Feminism, Psychoanalysis. New York: Routledge.
COXON, A. (2010) Louise Bourgeois, London: Tate Publishing.
FREUD, S. (2003) The Uncanny. London: Penguin Books.
FONDAZIONE EMILIO E ANNABIANCA VEDOVA. (2010) Louise Bourgeois. The Fabric Works: published on the occasion of the exhibition at the Fondazione Emilio e Annabianca Vedova, Venice, June 5 — September 19 2010.
HARDY, S. WIEDMER, C. (eds.) (2005) Motherhood and Space. New York: Palgrave MacMiLLAN.
HAUS DER KUNST. (2015) Louise Bourgeois. Structures of Existence: The Cells: published on the occasion of the exhibition at the Haus der Kunst, Munich, 27 February — 2 August 2015. Munich: Prestel Verlag
HERKENHOFF, P. STORR, R. (2003) Louise Bourgeois. London: Phaidon Press.
HILARY, R. (2006) Reading Art, Reading Irigaray: The Politics of Art by Women. New York: I. B. Tauris & Co Ltd.
HILLYARD, P. MORRIS, F. WARNER, M. (2000) Louise Bourgeois. London: Tate Gallery Publishing.
LARRATT-SMITH (ed.) (2012) Louise Bourgeois The Return of the Repressed. London: Violette Limited.
LIPPARD, L. (1975) Louise Bourgeois: From the Inside Out. Artforum, vol. 13, no7, March 1975, pp. 26-33
LIPPARD, L. (1978) Making something from nothing. The Craft Reader, ed. Glenn Adamson. Oxford, 2010;. pp. 89-488
Louise Bourgeois: The Spider, the Mistress, and the Tangerine. (2008) Documentary. Directed by Amei Wallach and Marion Cajori. United States: Zeitgeist Films.
MORRIS, F. (2000) Louise Bourgeois. London: Tate Gallery Publishing
MORRIS, F. (2003) Louise Bourgeois: Stitches in Time. London: AugustProject.
NICHOLAS, P. (1993) The Materials of Sculpture. London: Yale University Press.
NIXON, M. (1995) Bad Enough Mother. October, Vol. 71, feminist issueS (Winter, 1995), pp. 70-92
NIXON, M. (2005) Fantastic Reality: Louise Bourgeois and a Story of Modern Art. Cambridge, Mass. and London: The MIT Press.
PARKER, R. (2010) The Subversive Stitch: Embroidery and the Making of Feminine. London: J. B. Tauris & Co Ltd.
SPEAKS, E. (2009) '"We bring our lares with us»: Bodies and Domiciles in the Sculpture of Louise Bourgeois’. Art Journal. 68 (3). p. 88-103
STORR, R. (2016) Intimate Geometries: The Art and Life of Louise Bourgeois. New York: The Monacelli Press.
TAYLOR, B. (ed.) (2000) Sculpture and Psychoanalysis. Aldershot: Ashgate Publishing Press.
для оформления обложки использовалась фотография Мэта Стюарта ©Matt Stuart— https://www.wallpaper.com/art/jenny-holzer-louise-bourgeois-kunstmuseum-basel
www.theguardian.com/artanddesign/2013/oct/18/at-home-with-louise-bourgeois
