народ!
рубрикатор
- концепция - основная часть: 1. народ — экспонат 2. народ в среде 3. народ — свидетель - вывод
концепция
Тема данного визуального исследования — «От этнографических типов в фотографии к фотографии движений национального самосознания».
Термин этнографии нужно рассматривать в контексте истории, главной целью которого является установка происхождения той или иной национальности. С появлением фотографии процесс исследования, каталогизации и классификации стал значительно легче. Если рассматривать фотографию в период его появления (19в.), как инструмент для изучения разных национальностей (экспедиции, сборники, научные статьи), то сейчас, это воспринимается как техника, машинальная и служащая только в познавательных целях — своего рода «золотой стандарт» для насмотренности и создания базы сухих «объективных» знаний.
Однако с течением обстоятельств (дискуссий и развитых в процессе споров) роль фотографии стала расширяться. Одним из первых, кто обозначил потенциал фотографии был Николай Гаврилович Чернышевский — он выступал как противник искусства ради искусства и выдвигал природу, как источник всего прекрасного в широком понимании, и с этой точки зрения в моей работе будет выдвигаться естество, как отправная точка к изучению и переосмыслению ценности национальностей. И концептом светописи, как части искусства, нельзя не согласиться в современности, где проводятся многочисленные выставки с работами талантливых, переосмысляющих историю русской фотографии фотолюбителей (Олег Доу, Александр Гронский и др.) В моем визуальном исследовании отчасти будут проанализированы снимки малоизвестных этнографов, фоторепортеров и путешественников, так как их взгляд наиболее близок к пониманию народного самосознания глазами таких же обывателей.
В конце первого столетия 19 века вопрос фотографии в контексте искусства стоял остро. На примере переменчивых взглядов ладимира Васильевича Стасова на природу и ценность съемочных работ, можно сделать вывод о том, что она не воспринималась как нечто бездушное и статичное, наоборот, прослеживалось стремительное развитие в переосмыслении новаторского инструмента. Фотография находила новые пути для изложения действительности, ее интерпретации и деформации через нарративы и смыслы.
Этнографические фотографии тоже сыграли немаловажную роль в эксплуатации камеры и нахождении новых способов улучшения снимков. Однако нужно сделать разграничение терминов: этнография — это наука, в первую очередь историческая, в нее входят собранные сведения, документалистика. Народное самосознание — это нечто неисчислимое, но единое в общем представлении, у которого есть разум и внутреннее чувство присутствия и в прошлом, и в настоящем. Каждый человек относит себя к конкретной национальности, чувствует с ней связь.
В данной работе предо мною стояли несколько вопросов: - для чего были нужны фотографии «глубинки» — простых людей, какова была изначальная цель и кто впоследствии находил в этом красоту? - главный признак народа — объединенность, сплоченность, массовость, с чем появляется вопрос коллективного мышления и разума в контексте фотографии — как с помощью нее создавался собирательный образ народа? - «типизация» народов. связь всех национальностей.
Я ограничилась на народах Сибири, так как в любое время интерес к ним был высок, но тема остается широко не раскрытой. Для аргументации своих слов, я буду ссылаться на работы известных фотографов, чей интерес к этнографии принес пользу в понимании происхождения, истории становления, традиций и обычаев сибирских национальностей и делать сравнительный визуальный анализ приемов и композиции.
Роль фотографии в контексте времени обусловлено попытками увидеть и найти новые смыслы, тем, что можно не заметить человеческим глазом, в какой-то степени фотография диктует истории ее ход, но не показывает явь как есть, не ограничивает зрителя кадром, а лишь направляет его посредством манипуляции реальностью. Фотография — это деформация, связь с прошлым и ощущение связи с ним, в таком случае это еще и инструмент самоидентификации, которое появляется посредством самоощущения и формирует мировоззрение, исходя от начальной человеческой точки «Я».
народ — экспонат
Обозначение народа, как экспоната обусловлено его типизацией и обезличенностью (выставки в париже 1867, 1878, 1900-х гг, в россии 1867 г.). Экспедиции имели познавательный, но также демонстративный характер.
Фотографии народов были сняты на одной плоскости, где не было места ракурсу, это можно обусловить желанием рассмотреть «экспонаты» со всех сторон. Этим мотивом также можно объяснить подход фотографов во времена отмены крепостного права — запечатление народа как массы изобильного, крепкого и неразрушимого (что было необходимо для пропаганды).
Так, в 1872 году появился туркестанский альбом, высоко оцененный Владимиром Васильевичем Стасовым: «в такой систематической полноте не была у нас представлена …ни одна часть нашего государства».
Страницы с «Туркестанского альбома» 1872 г.
Далее, речь пойдет об экспедиции Джорджа Кеннана в Сибирь, где был сделан упор на каторжников, на их быт и общее состояние. Примечательным является то, что Кеннан сфотографировался в одеяния заключенного. Здесь можно видеть собирательный, в какой-то степени стереотипный образ каторжника в понимании передового общества.
Кеннан сам представляется как экспонат — и в этом может увидеть уровень плохой осведомленности и предвзятости (руки в кандалах), но вместе с этим идет приравнивание себя к ссыльным, как «низшему» слою населения, что говорит о попытке построить равноправие людей в социуме.
Здесь можно увидеть связь с Альфредом Давиньоном, который в 1843 фотографировал преступников и ссыльных в Сибирь, которого впоследствии чуть не арестовали, и также показательна реакция правительства на такой подход фотографа в режиме жесткой цензуры.
«Группы каторжан» в Сибири в снимках Джорджа Кеннана. 1885–1886 гг.
Постановочная фотография. Джордж Кеннан в одеянии каторжанина.
Далее, остановимся на работе Анучина Василия Ивановича, который исследовал жизнь енисейских кетов и самоедов на территории современного Красноярска. Его труды, включая фотографии, собрались в очерке «В стране черных дней и белых ночей» (1916 г.). Это исследование дополнено рисунками с натуры некого Каратанова. В итоге получился симбиоз репортажа с ученой точки зрения и иллюстрации, с точки зрения искусства.
Анучин, В. И. В стране черных дней и белых ночей (Туруханский край): очерк. — Петроград, 1916
Говоря о связи искусства и фотографии вспоминаются фарфоровые статуэтки из серии «Народности России» Павла Павловича Каменского, которые схожи с типизацией монголов Николая Аполлоновича Чарушина.
Их объединяет статичность, «мертвенность», фигуры существуют в стенах павильона и их основная цель — показать себя. Это можно обусловить тем, что у фотоаппаратов была долгая выдержка, в связи с чем нельзя было двигаться. По этой причине люди лишены движений, как главного признака жизни.
Якуты и тувинцы из серии «Народности России» П. П. Каменского 1907–1917 гг.
Наличие неприродного студийного света способствовало деформациям формы, также как человек, лепя из глины, деформирует ее, создавая статуэтки.
«Типы монголии» Н. А. Чарушин, 1888 г.
народ в среде
Далее развитие этнографии будет рассматриваться в рамках жанровой фотографии, в котором народ перестает восприниматься как что-то инородное.
Жанровая или сценическая фотография отличалась от научно-документальных сюжетными действиями, в большинстве случаев постановочными, но в них крестьяне находились в привычной среде, были заняты рутинным досугом. Это позволяло людям чувствовать себя более раскрепощенно.
Несомненно, фотоаппарат для многих был чем-то неизвестным, и это просматривается в растерянных глазах запечатленных, но здесь фотограф выступает уже в виде посредника между миром малоизвестной глубинки и имперской Россией.
Этнографические фотоальбомы начала XX века Народы Сибири: Буряты и Якуты
В процессе изучения данной темы мне попался архив начала 20 века с фотографиями (предположительно) Ивана Попова (некоторые снимки были подписаны лигатурой И.П.) — «Виды якутской области», представляющий из себя большую коллекцию из собранных наблюдений за якутским промыслом и бытом. Уникальность этих кадров заключается в том, какие аспекты областной жизни были показаны.
Например, фотография женщины с люлькой: ее фигура отличается одновременно фактурностью — морщины, своеобразная одежда, грубые и уставшие от сельской работы руки, жесткие стопы, требующие отдыха от ходьбы, но также здесь присутствует материнская нежность, уязвимость и хрупкость в лице малыша.
Противопоставление между старостью и опытностью в виде взрослой женщины и начала новой жизни в ее рука, формирует ощущение отдельного мирка в общем планетарном бремени материнства.
«Виды якутской области» фотограф: И.П. начало 20в.
«Виды якутской области» фотограф: И.П. начало 20в.
«Виды якутской области» фотограф: И.П. начало 20в.
Бытовые сюжеты и непринужденность героев контрастирует с происходящим, фотограф здесь выступает как наблюдатель, как «независимые» глаза представителей другого общества, здесь нет осуждения или цели приукрасить действительность.
Пример появление задатков самосознания также можно найти в фотографии Михаила Антоновича Круковского: «Башкирки из верхней Терьмы» — постановочность разрушается нежеланием женщины и девочки присутствовать в кадре, желание уйти видно через жесты и позы: прикрытое лицо, направленный взгляд на камеру, недоумевающий ребенок — все свидетельствует о неудачном кадре, но фотограф решает оставить его и показать другим, это можно объяснить естественной потребностью человека увидеть схожесть с другими — в их отрицательной реакции и нежелании прослеживается человечность.
Слева: Башкирки в традиционных костюмах. Башкиры. Справа: Башкирка с детьми. Башкиры. Россия, Башкортостан республика (Уфимская губ.). 1908 г.
Далее, мне попалась книга «Забытые образы хантыйских шаманов». Больше всего привлекли фотографии «изготовления лука» (с. 60), создаётся ощущение и, впоследствии, убежденность в их постановочности, но в этих, казалось бы, нехудожественных фотографиях цепляет мимика фотографируемого, он входит в диалог с фотографом. Улыбка — это признак доверия, важная составляющая коммуникации.
Лицо помогает считывать эмоции и располагать к себе людей. То же происходит на фотографиях Вильяма Андреевича Каррика, люди, находясь в своей привычной среде, улыбаются и пытаются вести себя непринужденно. Здесь народ доминирует над империей, он смотрит на иной мир в лице фотографа и чувствует в какой-то степени власть над ним.
59. «Хант забивает клинья под оплетку лука» 60. «Хант приклеивает палец к луку» 1912
Василий Андреевич Каррик. из серии «Уличные типы» в период с 1860–1875 гг.
народ свидетель
Федор Достоевский в романе «Подросток» писал, что «в редкие только мгновения человеческое лицо выражает главную черту свою, свою самую характерную мысль», здесь прослеживаются его суждения о фотографии как о не достоверном источнике составления портрета человека. Конечно, с ним можно согласиться, однако не стоит полностью исключать фотографию, как инструмент интерпретации человеческой сути — в руках подходящего мастера люди предстают иначе.
В непростое, стремительно-меняющееся время общество находилось на грани, но это не означало, что в мире «глубинки» нет места чувствам, эмоциям и личным переживаниям. Также не стоит забывать про особое внимание к чувствам и эмоциям в период авангарда, тотальной переоценки человеческих способностей и жизни в целом.
Начало 20 века можно охарактеризовать как стремительное развитие во многих сферах жизни, и это не могло не коснуться искусства фотографии.
В данном блоке мы рассмотрим фотографию через линзу Виктора Буллы, Сергея Лобовикова и Леонида Шокина. Выбор фотографов обусловлен их мастерством передачи внутреннего и скрытого, путем построения диалога между прошлым поколением и нынешним с помощью деталей и композиционных решений.
Вспомним работы пикториалиста Николая Андреева, отличающихся романтизмом, созданным благодаря дымчатой технике снимка, возможно здесь есть влияние способа Деньера, в котором смягчалась излишняя детальность, но фотографии отличались трепетностью.
Получалось своеобразное сфумато, только не статичных, а живых объектов, словно Николай Андреев хотел создать иллюзию временного континуума, существа здесь и сейчас и сущности в размытом прошлом, на которую мы смотрим в данное время.
«Первые цветы» 1930-е. Николай Андреев.
«Прикурил» 1924 г. и «Мостик» 1920-е. Николай Андреев.
Говоря о трогательных и сентиментальных фотографиях, надо упомянуть Мазурина Алексея Сергеевича, чьи фотографии отличались сценической наивностью, которая проявлялась в однофигурных композициях. Персонажи, занимая всё пространство кадра, заявляли о себе и становились на миг главными героями, со своей историей.
Например, фотография Виктора Буллы «Оборона пионеров. Ленинград», сделанная в 1937 году, вызывает смешанные чувства. одновременно зритель сталкивается с большой толпой, впечатляющей своей унифицированностью в виде надетых на всех противогазов,
С другой стороны возникает ощущение дискомфорта, антиприродности, учитывая, что на первых рядах стоят дети — их детство, как славная пора жизни человека, было отнято военными событиями, и им приходится играть во взрослых, что придает тревожный нарратив.
«Оборона пионеров» Ленинград. Виктор Булла 1937 г.
Рассмотрим самосознание сибирских народов через представленные ниже фотографии советского этнографа Дыренковой Надежды Петровны в 1927 году (горно-шорский национальный район) и фотографию неизвестного автора с экспедиции в камчатский край, именованную «добыча огня» (1909). Эти работы лишены художественных изысков, но через них зритель может почувствовать присутствие народов Сибири.
Люди смотрят и указывают на камеру, как бы замечая нас, это можно интерпретировать как обращение в будущее, к зрителям, и мы можем сопоставить их рядом с нами благодаря ракурсу, который занижен к земле.
Дыренкова Надежда Петровна. 1927 г. Сибирский край. народ шорцы.
«Добыча огня» 1909. Камчатский край
1909. Камчатский край
Говоря о ракурсе, нужно отметить фотографии, сделанные Леонидом Шокиным. Это новый взгляд, эксперименты с углом представляют крестьянство как величественную силу, обладающей разумом и руководящей историей страны.
«Все на покос!» Леонид Шокин. 1920-е
В контексте первоисточника народного самосознания нужно рассмотреть работы Сергея Александровича Лобовикова, сделанные в деревнях в Вятки — Филейке, Скопино, Красном. Фотограф обращался к теме крестьянского быта, но меня привлекла тема детства, запечатленного в его объективе, сам он с тоской и теплотой вспоминал свои ранние годы: “ Мне припомнилось, как я был маленьким, как гостил у бабушки. Она славная такая, но строгая. Помню, как она заставляла меня молиться, бывало, спать ложишься, то прежде, перед иконою с зажженною лампадочкою стоишь с ней на коленках, долго, долго молишься. Милая бабушка, сколько забот она оказывала, сколько ласки… Ляжешь бывало на полатцы (это любимая моя постель была), потушат огонь, а за окном ветер свистит, вьюга; боишься — волки наверное тут под окнами бегают, воры бы не выломали двери и не зарезали бы нас с бабушкой, и с этим уснешь…»
Эти слова характеризуют его как внимательного наблюдателя, которым двигал личный мотив, способного увидеть, а также показать зрителям трогательные моменты, которые не каждому удавалось запечатлеть.
Сергей Лобовиков.
«Домовница». Сергей Лобовиков
В заключительной части визуального исследования хотелось бы сделать отступление и рассказать важности «малых» личностей, благодаря которым развивалось народное самосознание и по-кирпичику строилась история страны.
Остановлюсь на персоне близкого моей национальности якута Варламова Андрея Николаевича, как явного представителя этого термина. В военные годы, он, будучи председателем колхоза, помог многим семьям продуктами, что было критически важно для выживания.
Посредством коллективизации и объединенности, люди смогли пережить ряд трагических событий, а Андрей Николаевич был фигурой и «мостом», соединяющим людей. В качестве обложки я выбрала его фотографию (сделанную неизвестным автором в период с 1930-1940-х гг.) на пшенном поле, которая отличается композиционной иррациональностью — земля занимает больше пространства, нежели небо.
Это можно превратить в аллегорию о человеке, который был близок народу так же, как и к плодородной земле.
председатель колхоза Хангаласского улуса (ЯАССР) Варламов Андрей Николаевич, автор неизвестен. 1930–1940 гг.
вывод
Развитие этнографии нашло место в фотографии, как части искусства. Мы увидели путь начиная от обычного наблюдения за одеждой, обычаями, бытом разных национальностей, заканчивая явным ощущением связи с прошлым. Фотография — это не только инструмент для документации, но и средство для авторского высказывания и самовыражения, благодаря фотографии люди могут ассоциировать и идентифицировать себя с той или иной национальностью.
С. Морозов «Русская художественная фотография». — М.: Искусство, 1955. — 179 с.