Спектакулярность в дизайне голливудских костюмов 1920-1940-х годов
Материал сопровождает аудиолекцию «Перья, фрукты и зефир: спектакулярность в дизайне костюмов для голливудских фильмов 1920-40-х годов», которая является частью лекционного аудиопроекта на платформе Lectr (ранее Storytel) по мотивам конференции «Представляя необычное: когнитивный диссонанс, разрыв шаблона и прочие фантастические твари» Школы дизайна НИУ ВШЭ. Куратор цикла аудио-лекций — Людмила Алябьева.
Аудиолекция доступна по ссылке. Выпуск 5 из 8.
Павлиньи перья, бабочки, паутины, фруктовые композиции — всё это становилось источниками вдохновения для голливудских дизайнеров по костюмам классического Голливуда. В чем смысл таких костюмов? И почему экстравагантные образы воцарились на экранах? Каким образом можно интерпретировать подобные образы?
Период с 1920-х по 1940-е годы — это целая веха в истории кино, которая включает в себя совершенно разные типы кинопроизводства и методов киноповествования.
Двадцатые годы — это все еще период немого кино, когда прямая речь и любые комментарии о персонажах давались текстом, через интертитры, встроенные в визуальный ряд фильма. Закономерно, что именно в этот период особое внимание стало уделяться внешнему виду героев фильма, и особенно — их костюмам. Одежда героев в немом кино на невербальном уровне сообщает зрителю информацию о персонажах — рассказывает об их образе жизни, о некоторых чертах их характеров, о том, что можно ожидать от этих персонажей, каково их место в сюжете. Нередко костюм в немом кино становится ядром амплуа отдельных актеров. Достаточно вспомнить образ «бродяги» Чарли Чаплина или же амплуа французского комика Макса Линдера, чьи фрак и цилиндр прочно ассоциируется с его кинематографическим образом.
Чарли Чаплин (слева) и Макс Линдер (справа), вторая половина 1910-х годов.
Источник: Keystone-France/Gamma-Keystone via Getty Images.
В 1920-е годы расцветают голливудские студийные цеха по производству костюмов, а возглавлявшие их дизайнеры постепенно становятся знаменитостями не только в мире кинематографа, но и в мире американской моды. Относительная свобода в интерпретации одежды киногероев, присущая «ревущим двадцатым», рождает и особый тип концептуального костюма, который не столько связан с сюжетом конкретного фильма и психологией персонажей, сколько определяется целью создать спектакулярный образ, который удачно вписывается в визуальный стиль фильма.
Такие броские, запоминающиеся, необычные костюмы являются не просто одеждой, в которую облачены герои. Эти костюмы сделаны именно для того, чтобы привлекать к себе внимание, иной раз затмевая даже самого героя.
Кадр из фильма «Золотое ложе» (The Golden Bed, 1925, реж. Сесил Б. ДеМилль). Художницы по костюмам Клэр Уэст и Эдит Хед, студия Paramount. Источник: cecilbdemille.com
Спектакулярность в костюмах сохраняется и после прихода звука в кино. Меняются материалы, из которых создаются эти костюмы. Тяжелые, расшитые бисером и пайетками, шуршащие при движении женские платья оказались слишком «шумными» для ранних звукозаписывающих устройств, поэтому голливудские дизайнеры костюмов в этот период обращаются к таким бесшумными материалам, как перья страуса и марабу, мех, струящийся по телу шелк и атлас.
Здесь, конечно, свою лепту вносит и мода — короткие платья с заниженной талией в духе 1920-х уступают место женственным и облегающим длинным платьям. И хотя технологии звукозаписи развивались достаточно быстро и проблема материалов вскоре отпала, перья и мех в 1930-е годы становятся синонимами голливудского гламура — этой недостижимой, но рекламируемой мечты.
Эскапистские фильмы с фешенебельными декорациями и роскошными дамскими платьями в тяжелые годы Великой депрессии становятся отдушиной для многих зрителей.
Свои коррективы в идеалы голливудской моды вносит и так называемый «кодекс Хейса». Это мера самоограничения для голливудских студий, которые еще на заре звукового кинематографа терпели убытки из-за множества претензий со стороны муниципальных властей отдельных городов и штатов, а также религиозных общин, недовольных обилием провокационности и насилия на экране, и требовавших их запрета к показу.
Сцена из музыкального эпизода By the Waterfall в фильме «Парад в огнях рампы» (Footlight Parade, 1933, реж. Ллойд Бейкон). Художник по костюмам Майло Андерсон, студия Warner Bros.
Такой свод правил стал вынужденной самоцензурой, которая упорядочивала все возможные претензии в единую систему, а также позволяла унять требования о тотальном запрете неподобающих кинокартин (из чего следовали бы финансовые убытки большинства киностудий, контролировавших и прокат своих фильмов). Кодекс инициировал постепенное исчезновение с экранов полупрозрачных тканей, откровенных костюмов, декольтированной одежды и сцен частичного или полного обнажения. То, что еще можно было с легкостью увидеть в фильмах начала десятилетия, в течение всего лишь несколько лет полностью сходит на нет. Но хотя «кодекс» исключил прямолинейность, он же и спровоцировал «игру в намёки», которую со временем в совершенстве освоили сценаристы, режиссеры, и, конечно же, художники по костюмам.
Кадр из фильма «Великий Зигфельд» (The Great Ziegfeld, 1936, реж. Роберт З. Леонард). Художник по костюмам Гилберт Адриан, студия MGM.
Все это, разумеется, не помешало экстраординарным костюмам воцариться на экране и в этот период. Обнаженные участки тела можно формально прикрыть креповой тканью суфле, но эффект будет прежним. А экстраординарность отдельных костюмов может выражаться через символизм и аналогии. Даже в следующем десятилетии, в 40-е годы, отмеченные потрясениями, связанными с войной, экстраординарные костюмы хотя и отходят на второй план, уступая место более реалистичной одежде на экране, но яркие и немыслимые костюмы, тем не менее, не исчезают совсем.
Кадр из фильма «Госпожа Сатана» (Madam Satan, 1930, реж. Сесил Б. ДеМилль). Художник по костюмам Гилберт Адриан, студия MGM.
Экстраординарные костюмы работают как своего рода визуальные аттракционы, которые помогают зрителю почти на сенсорном уровне ощутить увиденное на экране. И несмотря на то, что с тех пор прошли десятилетия, расшитые перьями и бисером платья, каркасные конструкции одежды, диковинный декор головных уборов, и другие экзотические и вызывающие стилистические концепции в дизайне голливудских костюмов стали вдохновением как для дизайнеров моды следующих десятилетий, так и для целых культурных феноменов будущего.
Сцена из фильма «Безумства Зигфельда» (Ziegfeld Folles, 1944, реж. Винсенте Миннелли). Художница по костюмам Хелен Роуз, студия MGM.
