Холодки часть вторая (вступление)
Совершенно не уверен в том, что искусство должно принадлежать. Во всяком случае, появляться, чтобы принадлежать. То, что справедливо для антикварного рынка, не распространяется на этику живого настоящего. Оно должно говорить, оно со-общает; впрочем, очень даже может быть, что оно не должно. В конце концов, искусство — это отношение с миром, отношения между людьми, поэтому способ существования искусства в специально отведённых для этого местах и форматах — это условность. А искусство — область безусловного. Современное искусство отстраняется от индустрии развлечений, потому что развлечению противопоставляет полноту проживания настоящего, переживания человеком того, что происходит в его жизни сейчас, что рождается и снова наполняет его ощущением ценности личного действия как атома культуры. И аналогия с физикой и энергетикой уместна.
Холодки. Это искусство, собранное из визуальных клише и текстов, из которых собирается диалог старых друзей; так говорится что-то важное, когда не выбирают слова. Мы говорим так, цитируя любимые фильмы, книги, слушая музыку, которую слушали 30 лет назад. Это не для «зрителя» и «слушателя», это для нас, это мы. Это не «искусство», это не продукт, это не сделано, чтобы быть искусством, это происхождение культурного пространства из частного случая творчества; правда, так рождается человечность — как бы это здесь не звучало.
Даже будучи осознанными и снятыми, штампы поп-культуры остаются знаками времени; современность научилась пользоваться ими, разбирая их и собирая себя из границ, на которых встречаются множественные личные пространства современных людей. Мы не идентифицируем себя с фактами поп-культуры, но мы проштампованы ей. Когда мы пользуемся этими штампами, когда вытаскиваем их из себя, мы можем только смеяться над собой, мы понимаем, что появляемся в собственном поступке, и в нём находим творческое начало, и исчезаем в продукции массовой культуры.
Спонтанное творческое действие — мотивация выставки группы лиц, выступающей под названием Холодки. Они спокойно и весело обращаются с банальностями и социальной ответственностью, они абсолютно вне какой бы то ни было риторики и их «произведения» — только опознавательные знаки действия — художественного или нехудожественного — не важно — оно непосредственное и действительное; форма вообще не важна. Важна жизнь, которая проживается как факт культуры, можно сказать, как событие искусства, опять-таки, как бы это не звучало; важна жизнь, которая осознаётся как факт культуры, а всякая предметность — это сигнал, говорящий о том, что мы, каждый из нас, людей повседневности, не только присутствует, но и сам работает над своим «произведением» этого искусства.
Это искусство живо в пространствах непосредственного общения, прямого общения через искусство или по поводу «искусства», точнее, по поводу того, что людей объединяет не потребление искусства, а его создание. Поэтому так часто смешны и убоги гигантские музеи и центры современного искусства, когда там консервируются обессмысленные поверхности творческих действий и намерений, это чучела. Обращаясь к корпоративной среде, актуальное искусство теряет смысл и становится профессиональной деятельностью. Это пародия на современное искусство. Пародия на мемориальный комплекс современного искусства.
— А какие вы холодки, круглые или прямоугольные?
— Мы смотрим в суть. Мы сосательные.
