Сейчас такое представить невозможно: интервью с Владимиром Зубцом
Владимир Зубец — российский дизайнер, в разные годы сотрудничавший с компаниями «Панинтер», Bos Bison, INCITY и многими другими, поделился с Архивом российской моды историей своего профессионального пути в моде: победах на конкурсе им. Надежды Ламановой, участии в неделях моды, а также подробностями работы в одном из первых массовых российских брендов повседневной одежды.
«Оледенение» — съемка новой линии одежды российского концерна «Панинтер»
«Птюч», апрель 1999
фото: Михаил Королев
стиль: Галина Смирнская
визажист: Светлана Булычева
модель: Ульяна (Red Stars)
Людмила Алябьева (далее — Людмила): Владимир, расскажите, где вы учились?
Владимир Зубец (далее — Владимир): Я учился в текстильном институте имени Косыгина [Прим. АРМ: в наши дни — Московский государственный текстильный университет имени А. Н. Косыгина (МГТУ им. А. Н. Косыгина)]. Я пробовал поступить туда до армии, но не получилось. Вернувшись из армии в конце 1982 года, я подготовился и поступил в 1984 году. До 1990 года учился на вечернем отделении.
До армии я хотел поступить в Текстильный институт, не планируя заниматься одеждой, просто хотел получить художественное образование, но после армии уже целенаправленно пошел именно в эту сферу. Во время службы меня вдохновили эскизы покойного Вячеслава Михайловича Зайцева, которые я увидел в журнале: в армии я занимался художественными делами, оформлял и писал [плакаты и стенгазеты], имел доступ к библиотеке. Когда увидел его работы, понял, что хочу создавать одежду.
Людмила: Кто-то в вашей семье был связан с модой или текстилем?
Владимир: Нет, родители были учителями, но мой отец был фотографом и художником, так что я с детства рисовал. Одежду же я начал рисовать только в армии.
Параллельно с учебой я работал на Кузнецком мосту в Центральной опытно-технической швейной лаборатории зарисовщиком. Я зарисовывал модели, которые создавали другие художники из трикотажа.
Владимир: У нас была интересная команда, и я практиковался, копируя их работы. В 1989 году появились первые кооперативы, связанные с одеждой и пошивом, и одна из художниц предложила мне работать в кооперативе: так я стал дизайнером [Прим. АРМ: речь идет о кооперативе по пошиву одежды «Камея»].
Изначально ставилась задача создавать одежду для продажи на рынке (например, в «Лужниках»). С этого, можно сказать, и началась моя работа как промышленного дизайнера. После этого я защитил диплом и с дипломной коллекцией вступил в Союз дизайнеров, что дало мне определенную репутационную поддержку. Компания, в которой я работал, закрылась по своим причинам, и я перешел в другой кооператив [Прим. АРМ: кооператив по пошиву одежды «Гермес-К»]. Именно оттуда попал на конкурс имени Надежды Ламановой, где занял первое место.
После я начал сотрудничать с компанией «Панинтер» и познакомился с ее основателем Александром Степановичем Паникиным. Паникин создавал для меня максимально комфортные условия для работы — он ставил четкие задачи, которые я понимал, и мы быстро нашли общий язык. Я сначала рисовал спортивные костюмы, затем трикотажные платья и комплекты.
Модели из коллекции бренда «Эйфория» весна–лето 2000, 1999
Из личного архива Владимира Зубца
Владимир: Постепенно компания начала сама производить трикотажные полотна, красить и наносить принты.
Людмила: Все это происходило на территории России?
Владимир: Да, в Москве, в Сокольниках. У них было производство, которое занималось отделкой и крашением. Они закупили оборудование в Германии для переноса принтов с бумаги — это была серьезная работа, поскольку в то время не было ни тканей, ни трикотажа.
Мы покупали трикотаж в Латвии у компании Ogres [Прим. АРМ: «Огрский трикотаж» (латыш. Ogres Trikotāža) — бывшее латвийское предприятие по производству трикотажа, располагавшееся в городе Огре]. Паникин одел всех в свой трикотаж, так как производили его в больших количествах. У нас была своя команда дизайнеров: сначала я работал один, потом присоединились еще две девушки. У каждого был свой профиль: кто-то делал более женские модели, кто-то — молодежные.
Людмила: А вы на чем специализировались? Или вы их курировали?
Владимир: Я занимался как бы всем [улыбается], включая спортивные костюмы; потом Паникин предложил открыть что-то вроде дома моды, небольшого ателье.
Паникин купил особняк — старинный двухэтажный дом на Люсиновской улице, где все и размещалось. Мы открыли это ателье, там же он сделал салон — размах был, конечно, впечатляющий. Он был независимым: свои ткани, свое швейное производство, свои магазины. Никто ему не был нужен.
Людмила: А какой у него был бэкграунд?
Владимир: Он был, по сути, советским цеховиком. Начинал с производства масок, потом пришел в трикотаж: спортивные шапочки, майки, трусы, и так постепенно развивался. Он был человеком с такой харизмой, каких сейчас в России поискать надо, общался напрямую и дружил с Горбачевым и Гайдаром, и многие известные люди бывали у нас [на Люсиновской].
Людмила: Хорошая у вас там была компания?
Владимир: Да, он собирал всех у себя. На Люсиновской был ресторан под крышей, где он устраивал литературные чтения и политические диспуты. Феноменальный был человек; если не считать Вячеслава Зайцева, который меня вдохновлял как дизайнера, то Александр Паникин для меня — номер один. Попасть к нему в команду было настоящим чудом.
Светлана Сальникова (далее — Светлана): А как вы попали к нему? После конкурса?
Владимир: Нет, кто-то дал мне его номер телефона и сказал, что на Люсиновской есть компания, которая ищет дизайнера. Я приехал туда, меня сразу провели к нему в кабинет. Мы познакомились, и было такое впечатление, что мы всю жизнь работали вместе, просто не знали об этом.
Made in Russia
Статья о российских производителях одежды и обуви в номере журнала «ОМ», полностью посвященному моде.
«ОМ», октябрь 1999
Людмила: То есть вы сами пришли? Без рекомендаций?
Владимир: Да, абсолютно. Я просто рассказал о себе. К тому моменту я занял первое место в конкурсе имени Ламановой, стал членом Союза дизайнеров. Так все и началось. Потом мы создали дом моды Eventail — делали небольшие имиджевые коллекции, устраивали показы у себя в ресторане для узкого круга публики и клиентов. Всегда приглашали Зайцева, и он с удовольствием приходил.
Людмила: А кто были ваши клиенты?
Владимир: Главным клиентом была жена генерала Лебедя, так как Паникин дружил с ним. Мы также шили для Раисы Максимовны Горбачевой, даже для Валерии Новодворской что-то шили.
Людмила: У вас сохранились эскизы тех вещей, которые вы делали?
Владимир: Нет, никаких эскизов не сохранилось. После смерти Паникина все куда-то исчезло. У меня тогда было много времени на рисование, и я рисовал как для производства, так и творческие эскизы. Когда я уходил, забрал их с собой.
Позже, когда работал в компании Bos Bison, ее директор предложил издать мои эскизы, и вышла книга «Эскизы. Мужская и женская одежда prêt-à-porter»: в ней как раз эскизы времен начала работы в «Панинтере», где-то с 1993–1994 года и до 2007.
Людмила: А вы никогда не хотели уйти в самостоятельное плавание?
Владимир: Нет, никогда не хотел и даже мыслей таких не было, потому что мне всегда больше нравилось работать с промышленной одеждой и модой. Работать самостоятельно, как ателье с клиентами, — это немного не моя история. Я люблю делать простую одежду.
Людмила: И для большого количества людей [улыбается].
Владимир: Да, и для большого количества людей. Поскольку я начал именно так, изначально мне такие задачи ставили. Может, если бы я с самого начала попал в какое-то ателье и работал с клиентами, то потом тоже стал бы заниматься этим сам по себе.
Людмила: А с какой коллекцией вы выиграли Ламановский конкурс?
Владимир: Я два раза выигрывал. Первый раз это была коллекция, которую я сделал с кооперативом, занимавшимся пошивом из парашютного шелка [Прим. АРМ: кооператив «Гермес-К»]. Тогда тканей не было совсем, а чтобы они еще были разного цвета — это было невозможно представить. Поэтому они покупали парашюты, красили ткани сами, шили зимние куртки на синтепоне, и продавали потом в Лужниках.
Фрагменты из книги
«Владимир Зубец. Эскизы. Мужская и женская одежда pret-a-porter».
Издательство ОРТ, 2010.
Владимир: Владельцы были молодой семейной парой, очень классные ребята: жена была конструктором по образованию, муж — бизнесмен. Они предложили сделать более творческую коллекцию. Я узнал про конкурс имени Надежды Ламановой и предложил им принять участие.
Мы создали коллекцию, совершенно не связанную с их куртками. Они сказали: «Покупай ткани какие хочешь и делай что хочешь». Мы сделали коллекцию в стиле модерн. Когда я принес эскизы к Зайцеву и познакомился с ним, он по секрету сказал мне, что первое место будет моим. Так оно и оказалось: и это не потому, что Зайцеву понравилось, он просто увидел уровень работы по эскизам. На самом деле коллекция понравилась, по-моему, всем — она была нетипичная для нашего русского менталитета — смешение стиля модерн со стилем гранж.
Людмила: А какой это был год?
Владимир: 1994. Вторую коллекцию для конкурса я делал уже в 1995, работая в «Панинтере».
Когда пришло время подавать заявку на конкурс, я сказал Александру Паникину, что можно поучаствовать, и он согласился. И я сделал коллекцию, не имеющую ничего общего с «Панинтером».
Людмила: А какая она была?
Владимир: Она была продолжением первой истории, но еще более гранжевая.
Людмила: Говоря о конкурсных работах, вы называете их очень экспериментальными, в сторону гранжа. Не тесно вам было в рамках «Панинтера»?
Владимир: Смотрите, в «Панинтере» были промышленные коллекции с худсоветами, утверждениями моделей — торговый отдел все это смотрел, оценивал, сколько можно произвести, за сколько продать. Все как на обычной фабрике, наверное, даже советской.
Но параллельно была возможность делать что-то для души. Паникин это поощрял и говорил мне, когда видел, что я рисую эскизы, не имеющие отношения к «Панинтеру»: «Классно». Он был поклонником искусства, любил писателей, поэтов, музыкантов и художников. Редкий человек был, и поэтому мы постоянно что-то делали.
Людмила: И реализовывали эти эскизы в ателье?
Владимир: Да, было небольшое производство для ателье и клиентов. Когда не было клиентов, мы делали имиджевые модели. Потом мы даже открыли бутик в зале Чайковского [Прим. АРМ: Концертный зал имени П. И. Чайковского].
Людмила: На Маяковской? Да, я помню.
Выход дизайнера с моделями в конце показа, 2000 год // Источник: mehowiki.ru
Владимир: И какое-то время он существовал, что-то продавалось. Потом мы поменяли стратегию и решили, что дом моды не нужен.
Паникин сказал, что нам нужно что-то новое придумать. Я создал молодежный бренд Euphoria. Тогда он назывался «Euphoria 2000», потому что появился он в 2000 году. На первых неделях моды, в том числе на Московской неделе моды, я участвовал с Euphoria.
Людмила: Это был ваш первый опыт участия в неделе моды?
Владимир: Да. С коллекциями для «Панинтера» и Дома моды я не участвовал в неделях моды.
Светлана: Это была Московская неделя моды или Fusion week?
Владимир: Это была Московская неделя моды, которую организовали Света Комиссарова и Рем Хасиев. Рем был главным редактором журнала «Монитор», а Света — модной журналисткой.
Людмила: И вы там регулярно участвовали?
Владимир: Да, примерно до 2003 года. После я ушел из «Панинтера». Паникин умер [в 2002], и через год все стало ухудшаться без его руководства.
Паникин сказал, что нам нужно что-то новое придумать. Я создал молодежный бренд Euphoria.
Лукбук коллекции бренда «Эйфория» весна–лето 2000
Из личного архива Владимира Зубца
Людмила: Вы снова ушли в промышленность?
Владимир: Я перешел в компанию «Модный континент», у которой был магазин «Седьмой континент» и это модное подразделение — они предложили создать молодежный бренд. Наша команда из «Панинтера» переехала к ним в Сокольники, и мы создали INCITY в 2004–2005 годах [Прим. АРМ: юридическое название INCITY — ООО «Модный континент»].
Людмила: Вы показывали с этим брендом коллекции на неделе моды?
Владимир: Нет, с INCITY мы не участвовали. Они хотели сделать что-то похожее на Zara, ориентировались на производство в России, Беларуси и Турции, разрабатывали сезонные коллекции и снимали рекламу. Все продолжалось до решения перенести производство в Китай. Я даже слетал в Шанхай, но понял, что это уже не для меня, так как работа стала менее творческой.
В 2007 году я ушел из INCITY. Все это время я работал как фрилансер с компанией Bos Bison. Кстати, с ними я сделал коллекцию для Недели высокой моды в 1999 году.
Людмила: Но под вашим именем?
Владимир: Да, потому что под именем Bos Bison участвовать было невозможно, поэтому пришлось зарегистрировать бренд «Зубец Владимир».
Владимир Зубец после показа на 6-й Неделе Высокой моды в Москве, 1999
Фото: Дмитрий Коробейников // Источник: РИА новости
Владимир: Они дали мне полный карт-бланш: любые ткани, все что угодно. Была еще компания-спонсор, работавшая с норвежской компанией по выделке меха морского котика (они покупали и продавали много мужских изделий из нерпы). Я разрабатывал для них эти куртки.
Людмила: А можете вспомнить эту коллекцию для Недели высокой моды? Какая она была, чему посвящена?
Владимир: Коллекция была особенной. У меня была возможность поехать в Италию и на фабриках выбрать хорошие ткани — я нашел шелка и органзу невероятного качества. Поскольку спонсором была норвежская компания, нужно было использовать мех. Они специально для меня покрасили мех в цвета, которые я попросил. Мы сделали женские вещи из нерпы — это были непростые изделия с обрезанными краями и отделкой кожей. Коллекция была в скандинавском стиле, с холодной цветовой гаммой: серо-голубой, бордовый, оливковый.
Из всех коллекций, которые я делал, эта была самой интересной и симпатичной для меня. Не было никаких условий — надо было сделать красиво и показать на Неделе высокой моды.
Мы сделали обувь из нерпы и разработали сумки необычной конструкции, которые не сшивались, а складывались из меха. Была специальная фурнитура, которую вытачивал токарь из черненного металла. Сейчас такое представить невозможно.
Людмила: То есть вы фантазировали?
Владимир: Да. После показа меня пригласили в ресторан в «Национале». Там я познакомился с Пако Рабаном, который предложил показать мою коллекцию в Париже на неделе моды перед своей — у него «на разогреве». Но здесь, как говорится, нашла коса на камень: компания Bos Bison сказала, что никакого Парижа им не надо — думаю, просто побоялись, что я вместе с коллекцией туда уплыву [улыбается].
Людмила: Эх. А какая судьба была у этой коллекции?
Владимир:После показа ее быстро продали в бутике в галерее «Актер» — там был мультибрендовый бутик, где продавали кожу и меха, и коллекция быстро распродалась.
Светлана: А зачем Bos Bison изначально нужно было участвовать в Неделе высокой моды?
Владимир: Не знаю. Это была чисто…
Людмила: Авантюра какая-то.
Владимир: Авантюра, да. Единственное, что там был мех в моделях коллекции, из которого они шили мужскую одежду. После недели моды они сказали мне: «А что это мы не делаем женское? Давай делать женское». И стали производить и продавать женскую одежду.
Фрагменты из книги «Владимир Зубец. Эскизы. Мужская и женская одежда pret-a-porter». Издательство ОРТ, 2010.
Людмила: А у вас не было желания после этого поехать в Париж? Такое признание от Пако Рабана, наверное, было лестно.
Владимир: У меня всегда столько работы здесь, что желание, может, и было, но не сложилось.
Светлана: А Bos Bison, вроде бы, до сих пор существует?
Владимир: Да, компания существует, но мы перестали сотрудничать. Раньше у них даже был корнер в ЦУМе, но потом они переключились на индивидуальное обслуживание клиентов, и стало не так интересно. Еще я сотрудничал с рижским домом моды Ateliers, и сделал для них две коллекции. Одну показывали в Риге, а вторую перекупил Bos Bison вместе со мной, потому что у Ateliers не было возможности показать ее в Москве.
Светлана: А в каком году это было?
Владимир: Где-то в 1999 или 2000. Коллекция мне до сих пор нравится. У них были возможности купить качественные ткани, и получилось хорошо.
Людмила: А были публикации или сотрудничество с журналами?
Владимир: Публикаций было много. Первую коллекцию я показал на Ламановском конкурсе, и ее напечатали в «Журнале мод» — я и мечтать об этом не могу за пару лет до того.
«Журнал мод» был окном в мир моды. Потом было много публикаций в Cosmopolitan благодаря Светлане Куницыной.
Владимир: Потом я стал работать с компанией Samos, которая занималась производством люксовых женских пальто. Они покупали ткани Loro Piana с шерстью с мембраной — непромокаемые и непродуваемые, которые Loro Piana использовала для своих яхтенных коллекций. Конечно, в Италии никому не приходило в голову шить из этого материала обычную женскую одежду. Мы же взяли эти ткани и стали делать из них просто нормальные женские пальто — и очень дорого их продавать. И, по-моему, достаточно долго.
Людмила: А какой период вы сейчас имеете в виду?
Владимир: Я с ними работал после INCITY, примерно с 2007 по 2012–2013 годы.
Людмила: Наверное, пальто были очень дорогими.
Владимир: Да, пальто были роскошные.
Людмила: А где они продавались?
Владимир: У них был магазин в универмаге «Московский», а также в местах вроде «Коньково», где продавалась дорогая одежда. И были свои люди, которые заказывали все это.
Эта компания была номер один: как «Панинтер» был номер один в трикотаже, так Samos был первым по пальто. Они делали роскошные пальто. сотрудничая с портными, которые в советское время обшивали членов Политбюро и их семьи.
«Весна по-русски»
Cosmopolitan Russia, апрель 1997
в съемке использована одежда Светланы Ларченко, Андрея Шарова, Владимира Зубца, Игоря Чапурина, Татьяны Парфеноной, Юлии Далакян
фото: Urs Wyss
Владимир: Разработали свою технологию работы с шерстью с мембраной и кашемиром от Loro Piana. Потом стали заказывать ткани и у других компаний, таких как Vicenza и Colombo — это были лучшие итальянские ткани.
Samos пробовали создать бренд BSBY — более молодежную коллекцию: пальто, костюмы, блузки, жакеты, платья. Несколько сезонов мы продержались, но потом наступил кризис 2008 года. В компании поняли, что их основная продукция — это пальто, и ничего дополнительно придумывать не нужно. Покупатели знали Samos как производителя хороших дорогих пальто и приходили за ними. Когда предлагали костюмы и платья из итальянских тканей, реакция была спокойной — все-таки новое направление требовало отдельного развития.
Людмила: В итоге компания закрылась?
Владимир: BSBY закрыли и вернулись к производству только Samos.
Людмила: А бренд существует до сих пор?
Владимир: Бренд существует, но после 2015 года стал увядать.
Рынок сейчас изменился, появился приоритет пуховиков. Хотя, думаю, если бы они удержались тогда, сейчас могли бы быть вполне успешными.
Людмила: Если вспомнить 90-е и расцвет альтернативной культуры с показами в клубах. У вас был опыт участия в таких событиях?
Владимир: Да, у меня один раз был опыт участия с Андреем Шаровым в клубе «Манхэттен-экспресс».
Людмила: Вам это не понравилось, и вы решили не повторять?
Владимир: Нет, не моя тема. Шарову это подходило, а мне как-то нет.
Людмила: А каким был этот показ?
Владимир: Мы показали имиджевую коллекцию, которую сделали в «Панинтер». Но я всегда был ориентирован на более традиционные показы, когда появились недели моды, где могли показывать свои коллекции такие дизайнеры как Олег Бирюков, Юлия Далакян, Людмила Мезенцева — то это было мне более симпатично.
Людмила: То есть вы с самого начала представляли свой путь в индустрии как более промышленный дизайнер?
Владимир: Абсолютно, я ориентировался на создание повседневной одежды в промышленных масштабах. Мне везло с людьми, которые помогали заниматься тем, что я хотел: в любой промышленной работе всегда была отдушина для творчества. В Bos Bison были интересные клиенты, для которых мы шили [в формате ателье], и иногда делали экспериментальные модели.
«Бархатный сезон»
Заметка о Российском фестивале моды в Сочи. Справа на странице фотография модели Владимира Зубца
Vogue, сентябрь 1999
Людмила: То есть не было жесткой ситуации с продажами, как сейчас? Было пространство для творчества?
Владимир: Тогда у тех, с кем я работал, было столько денег, что они не знали, на что их потратить. Можно было заниматься творчеством. И «Панинтер», и Bos Bison — они буквально сидели на мешках с деньгами.
Светлана: В Bos Bison и «Панинтер» вы работали параллельно?
Владимир: Сначала я работал в «Панинтер», потом ко мне обратилась компания Bos Bison, и я сказал Паникину, что есть хорошая компания, занимающаяся другим — они шили кожаные плащи, популярные среди бандитов в 90-е. Эти плащи продавались напротив Петровского пассажа в киосках рядом с ЦУМом, и были большими, оверсайз, чтобы можно было прятать автоматы.
Bos Bison специально разрабатывал пуговицы для этих плащей — не покупал какие-то готовые, а были мастера, которые отливали металлические пуговицы для плащей с лейблом.
Все было очень тщательно продумано. Молнии покупали Riri, для этого специально ездили в Швейцарию и привозили в сумках самые лучшие.
Людмила: Удивительное было время, конечно.
Владимир: В наших условиях говорить об индустрии моды даже не приходится. Мне кажется, это невозможно.
Все наше производство, например, компания «Модный континент», могли бы отшивать в России или Беларуси. Но здесь делать это невыгодно: дорого, тканей нет, фурнитуры нет. А в Китае есть все: модели, производство, фурнитура. Не надо искать или привозить — все на месте.
Светлана: А сейчас вы сотрудничаете с брендами?
Владимир: Сейчас я работаю с брендом Naumi, и преподаю в Национальном институте дизайна (НИД). Преподавал в Текстильном [Прим. АРМ: МГТУ им. А. Н. Косыгина] пару лет в 2012–2013 годах. Я не очень люблю преподавать, но…
Людмила: Но преподаете.
Владимир: Да, преподаю [улыбается]. Когда понимаешь, что можешь что-то дать студентам… Их учат люди, не связанные с производством, и они занимаются не тем. Я стараюсь помочь, не читаю лекции — даю задания и оцениваю результаты. Рассказываю, как добиться хорошего результата, чтобы ими были довольны, когда они пойдут работать.
Модели Владимира Зубца в книге «Страсти по красоте. Модельеры России», 2006
Владимир: Среди студентов есть бриллианты, и если бы они попали в нормальные условия, стали бы уровня Жан-Поля Готье. Но в наших условиях сложно развивать необычный талант, их креатив никому не нужен. Таких на группу из 20 человек может быть один или два.
Людмила: И это нормально.
Владимир: Да, это штучный продукт, я просто с них пылинки сдуваю, ношусь с ними, занимаюсь с такими индивидуально, стараюсь больше давать информации, потому что понимаю, что им это действительно нужно.
«Действующие лица»
Vogue, октябрь 1998
Уже во втором номере Vogue опубликовал материал, посвященный российским дизайнерам. Владимир Зубец представлен на втором развороте
Читайте другие материалы архива ↓
Об истории российского дизайна одежды, событиях проекта и другие интервью читайте в телеграм-канале проекта Архив российской моды / АРМ по ссылке t.me/rfa_media